Страдания юного Зингера

Но что ему нужно было сделать сегодня? Да ничего. Куда идти? Да некуда. Если не считать дома. Но кто его там ждет? Да никто.

Гераклит говорил: «Куда бы ты ни пошел, все равно не дойдешь до границ души». Но на кой моему герою искать сейчас дорогу к границам души своей?!

«Жаль, что еще так рано — все магазины закрыты», — подумал Сергей скорбно и спокойно, принимая это обстоятельство как объективную реальность, изменить которую он все равно не в силах. Время не переспоришь.

О-ох, эти утренние минуты будут тянуться чудовищно медленно!

«Кё фэр-то? Фэр-то кё? А как хорошо бы пивка сейчас… Кружечку… А еще лучше — три».

Подумал о пиве — и вспомнил один недавний случай.

…Он, совершенно трезвый, стоял за пивом. Когда подошла уже его очередь — подвалил к нему какой-то, с бодуна, с налитыми кровью бычьими глазами. «Слушай, возьми кружку, а то помру! Только у меня денег нет. Вот хочешь — часы бери!» — «Нужны мне твои часы! Пей так, не обеднею. А случится, глядишь, — ты меня когда выручишь». А тот, дурило, всё часы сует. И засунул-таки в карман куртки. Не успел Сергей отойти от ларька — к нему тип какой-то, а за типом — тот, который с бодуна. «Это ты, что ли, у друга моего часы отобрал?! У, гад, рабочего человека грабишь!» А «друг» стоит, улыбается как блаженный и молчит. В общем, хорошо еще, что физиономию не начистили, а ведь могли бы, сволочи…

Вспомнив эту историю, Сергей совсем заскучал.

Он брел по городу куда глаза глядят, а в голове его щелкало и раздавалось:

И на меня указывал со смехом,

И стыдно мне, и страшно становилось…

«Нет, так нельзя, — подумал Сергей, — надо переключить программу». Он отвлекся… сосредоточился… тихо напел:

А далеко, на севере — в Париже —

Быть может, небо тучами покрыто,

Холодный дождь идет, и ветер дует.

А нам какое дело?

Получилось. Спокойная, родная, как кровообращение, грусть вошла в сердце.

Уже хорошо. Но может быть, еще лучше, если что-нибудь более бодрящее? Ну-ка, ну-ка…

Человек идет и улыбается,

значит, человек не поддает,

поддает…

поддает…

Да, это, наверное, как раз то, что надо.

…Шар солнца, словно шар стратостата, плыл над городом.

По городу брел человек — печальный, пьяненький и добрый. Редкая картина, согласитесь! Нет, не то, чтобы редко попадались печальные и пьяные или пьяные и добрые — таких вы встретите на каждом шагу. Да и сами бывали такими, если честно признаться? Но вот чтобы: и печальный, и пьяный, и добрый…

В одном дворике, куда он свернул отдохнуть, Сергей вдруг — с пронзительной болью! — увидел в лужице зеленый кленовый листок. «Бедняга, ах ты, бедняга!» — подумал несчастный, сострадательный человек, беззвучно шевеля губами.

И это была, пожалуй, его последняя светлая мысль на ближайший месяц — медовый месяц его любимой женщины.

Во двор въехал фургон, остановился у обитых жестью дверей. Водитель, выпрыгнув из кабины, нажал на кнопку звонка. Вскоре дверь распахнулась и в проеме прекрасным видением возникла женщина в белом. Да, она и вправду была красива; во всяком случае, молода и привлекательна.

Сергей подошел, интересуясь.

— Ну куда, сволочь, лезешь?! — неожиданно громко и зло закричала на него симпатичная женщина в белом халате, видимо, завмаг.

— Но почему же: сволочь? — тихо отозвался Сергей. — Я просто подумал: может, помочь надо… так я помогу, а не надо, так я могу и уйти…

Женщина взглянула на него уже с интересом и сменила гнев на милость:

— Ладно, грузчик наш чего-то не пришел, залезай в кузов. Но чтоб не озоровать! — Улыбнулась, под верхней губой тускло блеснул золотой зуб.

…Прошел, наверное, час — из подвала магазина вылетало лихо и мощно:

Э-эх, в роще моей,

Эх, да пел соловей,

Он спать не давал,

Эх, да теще моей!

Куплю ружья,

Убью соловья!

Спи спокойно,

Э-эх, теща моя!

В эту ночь Сергей не спал на лестнице — он уснул еще днем, в подвале магазина, за шкафчиком грузчиков. Периной ему служили сложенные стопкой коробки из-под яиц, подушкой — чья-то вонючая облезлая шапка, одеялом — засаленный ватник, простыней… — это о чем вы говорите? Блаженства на лице спящего Сергея уже не было. Лица в кромешной подвальной тьме вообще невозможно было разглядеть…

Начался запой.

Лучше не бывает!

Нине Павловне Снетковой

— Видишь: я быстро вернулся. И к тому же: я тебя сейчас кормить буду. Повезло нам с тобой необычайно. Здесь, на углу, мужичок какой-то корюшку продает. По четыреста. Считай, что задаром. Украл, наверное… хотя говорит, что наловил… Мужик — «под мухой», доверия не вызывает, потому к нему и очереди никакой. Сейчас то, что дешево, вообще доверия не вызывает. Как говаривал Александр Сергеич: не гонялся бы ты, поп, за дешевизной. Ну, а мне деваться некуда… Денег-то нетути. Правда, нетути такого слова в русском языке. Да и Бог с ним, с языкознанием этим. Денег у меня все равно — нетути… Сказал, что свежая. Украл, конечно, и продать ему надо побыстрее. Не ровен час, заметут… Так что купил я — и быстро, и дешево. А вкусно ли — ты это, Миша, скоро сам проверишь… Ну, подожди немного, сейчас, сейчас, ну потерпи, мой милый…