Страга Севера

У «папы» включился автоответчик. Полковник знал его хитрости и сообщил, что возникли срочные проблемы и нужно обсудить. Если «папа» был дома, то слышал, и можно через несколько минут перезвонить еще раз. Однако второй звонок результата не дал: механический голос автоответчика говорил на двух языках…

Арчеладзе знал образ жизни патрона – в ночное время он строго отдыхал, если не в своей квартире, значит, на даче. И это правило не мог изменить ни государственный переворот, ни Всемирный потоп. Полковник снял трубку телефона спецсвязи, набрал три цифры – абонент был занят: «папа» с кем-то беседовал. Он любил это делать по ночам. По пустой Москве, если не стоять под светофорами, езды до его дачи было минут тридцать, не больше. В оба конца – час, поэтому можно уложиться: посредник просил два часа для проверки подлинности материалов. Пусть проверяет…

Полковник оделся и вдруг увидел на вешалке эту дурацкую солдатскую форму, в которой ходили собирать опята. Куртка и брюки Капитолины висели здесь же, внизу стояли ее сапоги… Он словно натолкнулся на стеклянную перегородку.

Сегодня вечером, после службы, Арчеладзе дождался Капитолину внизу, возле гардероба, помог надеть ей плащ.

– Мы поедем домой? – спросил он.

Она как-то холодновато посмотрела и ничего не сказала. Когда же вышли на улицу и полковник повлек ее к автомобильной стоянке, Капитолина остановилась, забросила сумку на плечо, глубоко засунула руки в карманы и как бы отстранилась от него.

– Почему ты не спросишь, кто был моим мужем?

– Это мне неинтересно, – сказал Арчеладзе.

– Мне придется самой сказать, чтобы тебе стало интересно, – многозначительно проговорила Капитолина. – Так вот мой муж, бывший, – твой шеф.

– Ты говорила, шеф был твоим любовником, – напомнил он.

– Любовником был тот шеф, которого ты называешь Комиссаром, – пояснила она. – А мужем – тот, которого ты называешь «папой».

Его будто ударили по лбу. Капитолина же повернулась и быстрым шагом пошла по тротуару. Через мгновение смешалась с прохожими и исчезла.

Полковник никак не мог сопоставить, осмыслить то, что услышал. Это казалось невероятным: она – женственная, плотская, сексуальная, и «папа» – суровый аскет, воплощение ума, тонкой логики и при этом жесткой психологии. Ему казалось, что он вечный холостяк, и это обстоятельство когда-то даже нравилось полковнику. Рядом с ним невозможно было представить ни одну женщину, как с истинным монахом.

Потом он хотел догнать Капитолину, однако пометался в потоке прохожих и не нашел.

Теперь он собирался ехать к «папе», к ее бывшему мужу, который сейчас и в самом деле стал неким родственником…

И Комиссар был родственником…

Он все-таки отмел все условности, запер дверь и спустился во двор. Омоновцы соорудили из щитов западню и ловили галок, густо сидящих на деревьях. Смысл охоты заключался в том, чтобы заманить птицу раскрошенным хлебом. Раскормленные, жирные галки орали и не хотели спускаться на землю.

На воротах полковнику опять откозыряли, хотя состав охраны будто бы сменился. Впрочем, после поста ГАИ все омоновцы казались ему на одно лицо…

Выехав на Садовое кольцо, он поставил на крышу «попугая» на магнитной присоске, включил его и сразу выжал сто двадцать километров в час. Он старался больше не думать о Капитолине, хотя после ее признания та, другая, ипостась его сознания торжествовала. По дороге он решил открыть «папе» и тайну утечки золотого запаса через нефтепровод – все валить в одну кучу, пусть и у него поболит голова! Сейчас уже можно, потому что предстоящая встреча с «вишневым» открывает новые перспективы работы отдела.

«Папа» жил на правительственной даче, ранее принадлежавшей одному из членов Политбюро. Это был четырехэтажный особняк с лифтом и крытым бассейном. Бывший хозяин ее любил разводить розы, и поэтому вся территория участка была засажена многолетними колючими кустами, которые на зиму закрывались пластмассовыми колпаками с биологическим подогревом. Полковник был у «папы» всего раз, прошлой зимой, и его поразило, что под прозрачным колпаком – плюсовая температура: на внутренних стенках и на самих кустах дрожали капли росы. Собственно, розы и определили выбор «папы», и он взял эту дачу, хотя рядом стояла суперсовременная, с вертолетной площадкой и семью гектарами земли.

Еще два года назад, когда отдел только формировался, «папа» предупредил, что его покровительство и опека должны остаться негласными и встречи должны иметь конспиративный характер. Все это требовалось для того, чтобы хранить секретность работы отдела и руководство им со стороны правительства. Полковник считал подобные меры вполне оправданными, поскольку с исчезновением золотого запаса наверняка были связаны некоторые государственные чиновники, имеющие власть и ныне.