Страга Севера

База находилась на берегу Клязьминского водохранилища, в упраздненном пионерском лагере, – даже если ехать с «попугаем» и сиреной, все равно потребуется около часа. Конечно, удобнее бы было держать Кутасова где-нибудь поближе, под рукой, однако полковник опасался, что в пределах города группа захвата может быть легко блокирована либо потеряет возможность маневра. В конце концов, Кутасов служил в качестве «засадного полка», удар которого должен быть всегда внезапным и сокрушительным. Но вполне возможно, что такого удара и не потребовалось бы сегодняшней ночью…

Полковнику пришлось самому в течение этого часа наблюдать за домом Зямщица, но ни он, ни его спутник на улицу не выходили, а свет в квартире был лишь в одном окне. «Рафик» Кутасова появился в Безбожном переулке около полуночи. Арчеладзе забрался в салон и только тут обнаружил, что вызванная группа прибыла в полной боевой амуниции, тяжелая от доспехов и оружия, и скорее напоминала космонавтов, чем бойцов. Он приказал снять все лишнее, и пока ребята выпрастывались из бронежилетов, поставил задачу Кутасову. Сам полковник остался в «рафике», который загнали поближе к дому между деревьями на газоне, а полегчавшие бойцы в одном камуфляже затаились между машин на автостоянке. Кутасов взял монтажку, ковырнул ею крышку багажника, и сразу же сработала сигнализация «вольво» – замигали фары и забился между высокими домами прерывистый сигнал. Расчет был верный: в окна наверняка смотрели все автовладельцы, но выскочил на улицу только один хозяин. Он подошел к машине не сразу, сначала огляделся, поводил стволом пистолета по сторонам и, никого не заметив поблизости, решился и подергал ручки дверей. Потом осмелел, отомкнул замок и, отключив сигнализацию, попытался захлопнуть капот багажника. Автостоянка была хорошо освещена, и потому полковник заметил, как Зямщиц бесшумно осел на землю и в тот же миг исчез. Через несколько секунд его впихнули в «рафик» – на голове черный мешок, руки в наручниках. «Мидак» был перепуган и ошеломлен так, что первые минуты лежал без движения, как парализованный. Он не умел владеть собой в подобных ситуациях, и это обстоятельство разочаровало полковника: бывший сослуживец все-таки оказался мелкой птахой…

– Гогия, ты памидоры любишь? – спросил Арчеладзе и ответил: – Кушать – да, а так – нэт.

Зямщиц медленно сел, ухватившись сомкнутыми руками за сиденье.

– Арчеладзе? – глухо, через ткань мешка спросил он.

– Кого встречал в Шереметьеве два дня назад? Быстро отвечай! – Полковник встряхнул «мидака».

– Никанорыч!..

– Ну?! Быстро! – Арчеладзе сдернул мешок с головы.

– Я не знаю…

– Знаешь, если встречал!

– Меня попросили…

– Кто? – рявкнул полковник и встряхнул Зямщица еще раз. – Кто попросил?

– Виталий Борисович… – начал было «мидак» и спохватился: – Никанорыч, не лезь в эти дела! Не трогай…

– Кристофера Фрича встречал тоже по его просьбе?

Зямщицу стало плохо, налились кровью глаза – похоже, бывший сослуживец страдал гипертонией.

– Ты можешь выпотрошить меня, – прохрипел он, – и ничего не добьешься… Не дадут и шагу сделать… Уберут обоих… Как Кристофера… Они своих не щадят!

– А по чьей просьбе возил гостя на правительственную дачу? – напирал Арчеладзе. – Кто просил устроить встречу?

– Никанорыч, ты что хочешь? Деньги? Славу?.. Куда ты суешься?

– Где у тебя ключи от квартиры? – вдруг спросил полковник и, как мешок, поднял «мидака» с пола, усадил.

– Зачем?..

– Хочу познакомиться с твоим гостем! – Арчеладзе стал обшаривать карманы Зямщица – ключи оказались в куртке.

– Не ходи туда, Никанорыч!

– Его встречал в Шереметьеве?

– Нет!.. Не трогай этого человека! Это не тот!

Полковник приоткрыл дверцу машины, подал ключи Кутасову.

– Возьмешь в квартире гостя, – приказал он. – Веди в машину. И вещички его прихвати.

Зямщиц обмяк, потерял самообладание:

– Ты сошел с ума… Не ведаешь, что творишь.

– Ведаю! – отрезал полковник. – Я изымаю тебя у государства и закона. И твоего гостя – тоже!

– Что значит – изымаю?.. Как понимать?

– Понимай так: я объявил вам личную войну, – заявил Арчеладзе. – Теперь у меня своя тактика и стратегия. Ты мой пленник, и жизнь твоя в моих руках.

– Я не делал тебе плохого, Никанорыч! Мы же были товарищами!

– Не делал?! – Полковник схватил его за грудки. – Зачем гостя взял с собой на встречу? Ну?!

– Он сам!.. Я не мог отказать, – признался «мидак». – Он хотел убить тебя!

– И ты привез убийцу?

– Виноват, Никанорыч… Они давно повязали меня. И сына держали…

– Как зовут гостя? – сбавив тон, спросил Арчеладзе. – Кто он, откуда?

– Виталий Борисович… А кто такой – спрашивать не принято.

– Кого встречал в Шереметьеве?

Зямщиц смотрел умоляюще, но не нашел снисхождения.

– Мне не жить, найдут…

– Кого?!

– Альфреда Каузерлинга, – выговорил «мидак». – Остановился в гостинице «Россия». Прилетел рейсом из Мадрида.

– Кто организовывал встречу на правительственной даче?

– Виталий Борисович… Я только как извозчик!

Арчеладзе похлопал его по плечу, вздохнул:

– Ладно… товарищ! Я тебя помилую. Иди домой. Сейчас принесут ключ, сниму наручники.

Зямщиц вжался спиной в сиденье, замотал головой: