Страйгер

Когда он успел отбежать от окна? Теперь он стоял почти посередине комнаты и почему-то размахивал пистолетом. Откуда только достал? И когда? И зачем? Или это сработал мышечный автоматизм, и тело Степана Федоровича само отреагировало на начавшуюся стрельбу - вооружилось?

Всё бы ничего, но сейчас этот пистолет стал грозным оружием. Не в руках Степана Федоровича, а в незримой длани Андрея.

"Спокойствие, только спокойствие," - произнес Андрей свою мантру, сосредоточив взгляд на небольшом, почти изящном предмете, который сжимали пальцы Степана Федоровича.

Андрей смотрел на них и не мог насмотреться. Так хотелось помочь этим пальцам! Чуть-чуть надавить на них - тоже ласково, очень-очень ласково. Только не сейчас. Чуть позже.

В открытую дверь вбежало сразу несколько человек. Среди них - следователь прокуратуры.

О, это была прекрасная мишень! Эффектный пиджак из черной, блестящей кожи. И столько праведного гнева на молодом, решительном лице. И такие повелительные интонации:

- Кто посмел стрелять на месте преступления?

Кажется, следователь всерьез обиделся на выстрелы. Ведь он, и только он должен был быть здесь хозяином положения. Он - представитель Власти, присланный сюда не кем-нибудь, а губернским прокурором, самим Александром Сергеевичем! И если кто-то тут посмел предъявить свои права на силу - пусть и с помощью оружия - это не могло остановить его, посланника прокуратуры. Это могло только подхлестнуть, почти взбесить! Но только почти - потому что при следователе всегда была его стальная следовательская воля.

Эта воля остановила сейчас все движение вокруг.

Замерли вбежавшие за следователем люди, загораживая проход - так что те, кто хотел еще втиснуться в комнату, уже не могли этого сделать. Оцепенел Степан Федорович - с поднятым пистолетом. Даже визгливое стенание бритоголового, страдальчески квохтавшего над своей простреленной рукой, стало тише.

Да, этот человек, этот чернопиджачный следователь губернской прокуратуры своей неимоверной волей мог бы укротить и тигра!

Только Андрей не был тигром. Он был человеком, что в некоторых обстоятельствах гораздо опасней.

И Андрей очень спокойно (главное - не волноваться по пустякам!) взял, почти обнял руку Степана Федоровича своей иномирной рукой... Или не рукой - сейчас это было совершенно не важно... Важно, что пальцы Степана Федоровича оказались во власти Андрея. И Андрей - уже не сам, а пальцем решетниковского охранника - привел в действие спусковой механизм той миниатюрной дьявольской игрушки, что была направлена в сторону черного следовательского пиджака.

Пистолет коротко громыхнул. От дверной рамы, прямо возле щеки следователя откололась щепка. Все, кто стоял, столпившись в дверях, ахнули и дружненько, дисциплинированно присели. А некоторые даже плашмя шмякнулись в коридоре на пол.

Но только не следователь! Он остался стоять на месте. Лишь побледнел так, что щетина синеватым слоем выступила на щеках.

- Так это вы стреляли? - с горьким осуждением спросил следователь Степана Федоровича.

- Это не я... - пролепетал тот, не меньше следователя пораженный произошедшим.

- Как - не вы? - обвинительные интонации зазвенели опасным металлом. - Вы только что выстрелили в меня! В представителя закона! Вы будете отрицать очевидное? Вы, в присутствии свидетелей... Да вы знаете чем это для вас грозит?..

- Я не хотел... - принялся оправдываться Степан Федорович.

- Опустите же, наконец, пистолет! - прикрикнул следователь.

Лучше б он этого не делал.

Степан Федорович вздрогнул от его окрика, палец его толкнул спусковой крючок - почти сам! Андрей ему практически не помогал - только совсем чуточку. А вот что Андрей сделал, так это слегка подкорректировал дрогнувшую руку Степана Федоровича: так, чтобы пуля не таранила больше ни в чем не повинную дверную раму, а нашла более достойную цель. В виде роскошного черного пиджака из почти натуральной кожи.

- Ай! - вскричал следователь, хватая себя за простреленный бок. И принялся медленно заваливаться навзничь, на головы людей, присевших и прилегших позади.

- Это пистолет! - простонал Степан Федорович. - Он сам!..

- Конечно, пистолет... - прошептал следователь и упал окончательно.

Головы, плечи и тела окружающих людей как-то очень бойко раздвинулись, отшатываясь. В освобожденное пространство следователь и рухнул с коротким, но выразительным стуком.

- Да что ж это делается! - в отчаянии воскликнул Степан Федорович и в сердцах швырнул пистолет на пол - слишком уж опасным и самостоятельным оказалось его личное оружие. - Видите, я больше не стреляю! Все видите?

Но его миролюбивое заявление - которое может быть и понравилось бы окружающим людям - это заявление решительно не понравилось всем видам оружия, скопившегося в комнате. А скопилось оружия, оказывается, немало!