Страх

Радуга стиснув рыжие свои виски, с перекошенным от отчаяния лицом озирался вокруг на кровавое мясо стен и сводов нового мира и стонал, сполз с трона, застыв на коленях на красном шмате свежей сочившейся соками плоти. Выл что-то про суд Соломона и про ту мать, что любит дитя на самом деле…

— Твою мать, Радость, ты чего раскис⁈ — Я с усилием но не быстро, на 10% здоровья, неожиданно для товарища, цапнул его по руке, выхватив флэшку, — Ты под пацана перед Белым и перед всеми волками ответил, что Страшилу завалишь! Там на Кобре сейчас Боянис, Сокол и Лось за вас троих легли! Полторы тыщи волков со всей долины легли, не отступили! Белый кровью харкает в коридоре у сейфа, тоже ляжет сейчас, как обещал! Вы че, пацаны? Запутались типа⁈ Вставайте в круг, жгите Костер!

— Бр, свали оттуда! Стой! — Радость цеплял меня за ногу, — Сдавайся, мы проиграли! Мы не спасем уже никого! Придется отдавать в рабство, чтоб выжили. Придется. Или будут рабами или умрут.

Я чувствовал как давит плечи и спину, как ужас сковывает и валит с ног и мурашки стадами слонов носятся по шкуре. Вдруг правда? Вдруг я сейчас все уничтожу⁈ Все сдохнут? И Черная? И Россомаха? И эти трое мудаков? Я смотрел на катавшегося по полу жалкого и бессильного, разбитого и сломленного, раздавленного страхом и отчаянием своего друга Радугу, согласившегося предать человечество чтоб спасти, согласного самому стать рабом лишь бы выжили его любимые. На перепуганного, дрожавшего, как заяц Скворца, со скорченным как у обиженного трехлетнего ребенка лицом. На Гепу, здоровенного детину, растерянно опустившего пулемет, ссутулившегося и посеревшего, обманутого в очередной раз. Представил себе, как стоят на коленях и трясутся от ужаса в холодном поту все эти бесстрашные и свободные волки и тигры, львы и медведи, все живые по всем планетам и системам. И лучше никак, чем так. И если не сейчас, то никогда. И если не мы, то никто. Вот и устье, вот и дверь. Приплыл речной народ…

— Давай, пацаны, беритесь за руки уже! — Я взял из ладони Радости маску, надел и сунул флэшь в деку.

— В натуре, Радуга, Бросок прав. Вставай и делай! — Гепард поднял лидера рывком к себе, схватив его за локоть и подозвав Скворца, — Я лучше сдохну, чем в таком мире жить. И мы все, волки, вроде клялись рабство не принимать ни при каких раскладах? Забыли? Передумали? Ты, Срок, думаешь на…бал всех? Мы тебя сейчас напарим по полной! Не ждал такого, Сука?

— Вы решили уничтожить этот мир⁈ — слабым тенорком лепетал Срок.

— Мне не понравилось, — я нажал кнопочку загрузки деинсталлятора.

Кошес вспыхнул и исчез, медленно растворившимся красноватым пыльным облачком. Картинка стала подвисать и отчаянно глючить, я с телефона Радуги написал DP, чтоб сейчас качали нас на всю мощь своего ИВЦ, иначе вылетим из этой реальности. Гепард держал за руки валившихся с ног Скворца и Радугу. Гепа громко и басами, остальные двое слабо но четко запели хором «Я Свободен! Словно Птица в Небесах!» В их треугольнике запылал маленький огонек, быстро разгораясь в нормальный пионерский костер. Я нашел в телефоне Радости шаблон с кодами активации, снял на этот шаблон видео так, чтоб умещались в кадре все трое и уже полыхавший по полной Огонь и была слышна их Песня. Отправил с аккаунта «Костер» в чат Маат, написал ей «Шерь». Зарепостил на всякий случай от себя да от Радости. Теперь ждем. За затылком ныло и давило, но страхам уже не за что было уцепиться. Если миру конец, то случиться с нами уже ничего не может…

Маат сидела на полу у своего стола, держа перед собой телефон с раскрытым аккаунтом Костра. Время шло, ничего не было. Неужели обманул? Или струсил? Или не справился? Погиб? Пыталась отвлечься, подумать о чем-то другом. Вспомнить, как веселились в общаге с Вагнером, но вместо «веселиться» в башку вламывалось слово «виселица» и висящий Ваня над парашей. Хотела вспомнить милого и заботливого Тора и сразу видела его на экране в новостях — предатель, разрушивший сопротивление, приспешник вертухаев. Вокруг роем крутились еще и еще мысли и предчувствия, одно страшней другого, опять слышались голоса злобных старух и их проклятья. Куда-то делся с утра Уоллос, а если его убили? Или он ее бросил? Молчит Гилац, может его уже свергли? Может, сейчас на виллу ворвутся штурмовики Кошеса? В голове на миг все померкло и дернуло, тромб тяжко протиснулся по венам. Это инсульт? Сейчас парализует? Кому я тогда буду нужна⁈ Каждый миг она ждала катастрофу, смерть, болезнь, позор, разорение. Ужас давил гирей на затылок, расплющивал, леди Малькольм сдавила руками виски, так невозможно дальше жить… каждый новый день и час невыносим… Пусть это кончится, похеру как… Кто-нибудь, прекратите это, стонала Джессика, умоляла отогнать от нее палачей, засевших в затылке и неутомимо терзавших ее всеми самыми омерзительно жуткими образами.