Страх

Вэл закрыла глаза и постаралась не шевелиться. Она так нервничала, что у нее дрожали руки. Она переложила их на колени, где это было бы менее заметно. Несмотря на солнце, воздух был прохладным, и в тени тутового дерева становилось все холоднее и холоднее.

— Не двигайся, — сказал он, когда она вздрогнула.

Было забавно, насколько легко делать это дома, когда ты мечтаешь у окна или читаешь хорошую книгу, но как тяжело не шевелиться в присутствии кого-то, кто заставлял тебя чувствовать себя… странно. Не помогало и то, что он чувствовал себя гораздо спокойнее, чем она.

Гэвин усадил ее к тому же дереву, но так, чтобы ее ноги были согнуты под скромным углом, а голова слегка откинута назад. Она решила закрыть глаза, так как у нее вряд ли получится изобразить тот пристальный взгляд, которым он одарил ее в прошлый раз, но Гэвин, казалось, не считал это препятствием для своего наброска — слава богу.

— Откиньте голову назад, — попросил он, — а потом немного в сторону. И перестань ерзать.

Она крепче сжала руки на коленях.

— Красивая, — Вэл подумала, что ей послышалось, настолько тихо это было произнесено.

После того, что казалось вечностью, но не могло длиться больше девяноста минут, он проговорил:

— Я уже почти закончил.

Все ее тело, казалось, вздохнуло с облегчением. Она вскочила слишком быстро и немного споткнулась, только чтобы почувствовать его руку на своей спине, прямо у основания позвоночника. Его глаза казались темными из-за тени от солнца.

— С тобой все в порядке?

От него пахло розами, сандалом и мальчиком.

— Гм…

Рука, обнимавшая ее за талию, напряглась.

— Хочешь посмотреть?

— Посмотреть? — Что-то явно не так с ее слухом.

— Вот.

О, этот рисунок.

Она всмотрелась в альбом, не совсем уверенная, что ожидала увидеть. Эта неопределенность наполнила ее сомнением, граничащим со страхом, и была настолько сильной, что у нее перехватило дыхание. Но в альбоме оказалось всего лишь простое изображение ее, сидящей под деревом, сделанное мягкими линиями угольного карандаша. Хотя в этом своем наброске он запечатлел какую-то непривычную часть Вэл. Что-то, что стирало грань между тем, кем она была, и тем, кем он хотел ее видеть, между разумным и чувственным, между фактом и вымыслом.

Она подняла глаза, взволнованная.

— Так вот как ты меня видишь?

— В этот момент — да, — ответил он.

И что-то в этой фразе заставило ее задуматься, хотя она проговорила:

— Хорошо.

— Будет лучше, если он будет раскрашен, но думаю, что цвет твоих волос будет трудно передать на бумаге.

Волосы у нее на затылке встали дыбом.

— Вэл? Ты побледнела.

Ее беспокоило солнце. Затемняя его лицом, солнце становилось черным.

Должно быть, она закрыла глаза, потому что, открыв их снова, обнаружила, что лежит на земле. Лицо Гэвина нависало над ней, он смотрел с любопытством, но бесстрастно. Конечно, это не могло быть правдой, потому что, заметив ее взгляд он улыбнулся и погладил ее по щеке.

— Ты на мгновение потеряла сознание.

Она поднесла руки к пульсирующим вискам.

— У меня кружится голова.

— Мм-хмм.

— Так вот почему у меня звенело в ушах? Такое ощущение, что они набиты ватой. — Она сунула палец в ухо и слегка пошевелила им, но он снова опустил ее руку.

— Похоже, у тебя случился приступ паники.

— Приступ паники? — повторила она. — Но я не паниковала…

— Простого беспокойства может быть достаточно. О чем ты думала?

— О моем преследователе.

— О ком?

Ее горло сжалось, когда она подняла глаза. Выражение его лица не изменилось.

— Меня кто-то преследует. Он действительно больной. Посылает мне всякие сообщения…

— О чем?

Было ли за этим единственным словом нечто большее, чем просто невинное любопытство?

— Сексуальные штучки. — Она отвела взгляд. От одной мысли об этом ее тошнило. — Я не хочу об этом говорить.

— Что ты ела сегодня утром?

Она моргнула.

— Хм. Ничего. Только вода — с лимоном.

— А. Лимонный сок снижает кровяное давление, — объяснил он. — Это в сочетании со стрессом. Я нисколько не удивлен, что ты упала в обморок. На самом деле, поразительно, что ты продержалась так долго.

Вэл не чувствовала себя удивительной. Она чувствовала себя полной идиоткой.

— Полагаю, ты не хочешь возвращаться в класс.

Она согласилась.

— А поскольку мы уже опаздываем на второй урок, — он расстелил пальто на земле, — почему бы не отдохнуть здесь? Я вижу, ты уже собрала свои вещи. Это немного упрощает дело.

— Ты не спросишь, не хочу ли я пойти к медсестре?

— А ты хочешь?

— Нет, но…

— Тогда это не имеет значения. — Он откинулся назад. — Ведь так?

Вэл уставилась на него. Он был таким странным.

— Разве тебе не нужно идти на занятия?

— Биология. Они не будут скучать по мне.

— Ох. — Ветер поднял прядь ее волос. Она нетерпеливо отбросила ее в сторону. — У меня английская литература.

— Что проходите?

— «Грозовой перевал». Мы только что закончили с «Титом». — Вэл позволила своему тону передать ее впечатления от пьесы.

— Тебе не понравилось?

— А тебе?

— О да. Это одна из моих любимых пьес Шекспира. «Надеемся без псов и без коней, мы лакомую лань загнать верней». Язык довольно красивый.

— Фу, нет, это ужасно, — Вэл перекатилась на бок. — Почему ты так говоришь?

— Хм?