Страх и его слуга

Поп затянул гнусавое пение. Не успел он допеть, а Саве уже начали лить на лицо ту самую воду. Парень с колом с трудом сдерживал нетерпение. Солнце почти зашло. Парень оттолкнул попа, послышался одобрительный шумок.

Он поставил кол заостренным концом туда, где было сердце Савы. Высоко поднял руку с молотом. И ударил молотом по колу. Кол прошел сквозь сердце, потекла кровь. Она текла, текла и текла. Лужа расползлась до моих ног. Испачкала мне сапоги. Я отступила на несколько шагов. Остальные остались стоять там, где и стояли.

В конце концов красный, раздувшийся Сава превратился в скукожившийся бледный труп. И тут – я этого не видела, потому что отступила, – раздались крики:

– Мотылек! Мотылек!

9

Крестьяне окружили Шмидлина. С лопатами и кирками наперевес. Парень, отвечавший за кол, вытащил его и тоже двинулся к Шмидлину. Я не понимала, что происходит. Кто-то уже замахнулся на Шмидлина. Но ударить не решился. Барон что-то лихорадочно говорил им. Но у меня было впечатление, что они его не слушают. И все плотнее окружают, яростно размахивая своим оружием. Парень с колом и молотом ударил барона по голове. Барон рухнул на землю. Остальные навалились на него. Я со спины схватила за одежду ближайшего ко мне и ударила его камнем по затылку. Он упал. Хлынула кровь. Я увидела, что Новак свалил еще одного. Граф Шметау не пошевельнул и пальцем.

Раздался выстрел. Пистолет фон Хаусбурга дымился. Еще один крестьянин лежал на земле. Остальные стояли. Фон Хаусбург направил пистолет на того, кто был ближе всех.

И сказал им по-сербски что-то такое, от чего они неохотно побросали лопаты. Пронзая нас взглядами, полными ненависти, они стали расходиться. Я подбежала к барону.

Он хотел что-то сказать. Хрипел, изо рта и из носа у него текла кровь.

– Я сме… нил панта… лоны. Из-за пятна. Пят… но. Пла… платок в тех панта… ло… нах… Крес… тья… не сказали: положи руку… положи на рот… вампиру… мот… моты… мотылек чтоб не вы… ле… тел. За… был пла… пла… пла… ток. Ис… ис… пугался, – кровь полила струей, – руку… голую руку… класть, – с трудом расслышала я. Он схватил меня за руку. – Вас… вас… вас… лю…

И испустил дух.

– Значит, крестьяне напали на него из-за того, что он дал мотыльку вылететь, – сказал фон Хаусбург.

– Плохо дело, ох, плохо, – сказал Новак, – теперь в вампира превратится кто-то другой.

Я смотрела на несчастного барона. Он выглядел совсем не так, как при жизни, не потому, что был мертвым, а потому, что был другим. Я не смогла встать, и те двое, из комиссии, помогли мне.

– И сколько же этих вампиров? – спросила я.

Никто ничего не ответил. Но это тоже было ответом.

– Сколько их, этих вампиров? – повторил мой вопрос Шметау.

И получил тот же ответ, что и я.

– А кто нам гарантирует, что они останутся в Сербии и никогда не перейдут линию принца Евгения? – продолжал задавать вопросы Шметау.

Ответ был таким же.

– Я не верил в вампиров, – проговорил Шметау возбужденно, – действительно, не верил. Я считал, что их выдумал ваш муж. Я был уверен, что силы зла имеют земную природу. Но это совершенно другое дело. И возникает вопрос: куда упорхнул мотылек? Он может ужалить кого угодно. Кого угодно! Меня он не ужалил. Я не вампир! Нет! Нет!

С криком «Нет!» он побежал назад. Мы стояли, не двигаясь, и ни у кого не возникло желания последовать за ним. Вскоре он исчез из поля зрения.

10

Было ли это лицом зла?

11

– Думаю, сейчас самое лучшее вернуться туда, где мы ночевали, ехать в Белград ночью было бы неразумно, – сказал рыжий из комиссии.

Меня не радовала перспектива провести еще одну ночь в вонючей лачуге, но после всего, что произошло, никак не привлекало и путешествие в темноте. Сопровождаемые страхом, мы направились к хибаре.

Чтобы добраться до нее, много времени нам не потребовалось. На самом деле все было рядом, просто днем мне показалось, что в поисках могилы вампира мы зашли очень далеко. Видимо, мы двигались по кругу. Другого объяснения я не вижу.

Глава шестая О событиях более поздних

1

Может быть, сейчас, после того как я вам столько рассказала, я могу посмотреть ту книгу? Разве я не заслужила? Знаю, что еще не сказала самого важного, но, раз уже я так далеко забралась, неужели вы подозреваете, что я вас обману или попытаюсь перехитрить?

Спасибо.

Вот, открываю на первом попавшемся месте. Знаете, вроде того, как наобум открываешь Новый завет, когда грустно или тревожно на душе.

Итак, читаю:

«Здесь заканчивается наш рассказ о белградских событиях. Нам осталось, дорогие читатели, лишь сообщить вам, как сложились судьбы наших героев и героинь.