Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

Около двух часов ночи Борман напомнил собравшимся о недавних рейдах Королевских ВВС против Германии, делая особый акцент на том, что бесценное геринговское люфтваффе мало что сделало для противостояния этим массированным атакам – и что за вражеские налеты так и не отомстили. Германия должна нанести мощный ответный удар, настаивал он. Еще один гость, Ганс Баур, личный пилот Гитлера, поддержал эту идею. Но Гитлер воспротивился: он хотел, чтобы все ресурсы сосредоточили на предстоящем вторжении в Россию. Однако Борман и Баур, хорошо знавшие своего шефа, заявили, что масштабный рейд против Лондона – это необходимость, поскольку нужно сохранить лицо. Более того, такой налет поможет замаскировать планы по вторжению в Россию, показав, что Германия продолжает стремиться завоевать Англию. К рассвету Гитлер пришел в ярость. В субботу, в восемь утра, он вызвал к себе Ганса Ешоннека, начальника штаба люфтваффе, и распорядился об ответном налете – на Лондон – с использованием всех доступных самолетов[1071].

Клементина и в самом деле была недовольна помолвкой Мэри и Эрика Дунканнона. В субботу, находясь в Дитчли, она написала Максу Бивербруку письмо, где признавалась в своих сомнениях. То, что она вообще стала ему писать (а уж тем более по столь личному вопросу), свидетельствовало о степени ее тревоги, если учесть, с какой антипатией и недоверием она к нему относилась.

«Все это происходит с такой ошеломляющей стремительностью, – писала Клементина. – О помолвке официально объявят в ближайшую среду; но я хочу оповестить вас заранее, потому что вы так любите Мэри –

Я убедила Уинстона, что ему надо проявить твердость и сказать, что они должны подождать шесть месяцев –

Ей всего 18, и она кажется еще моложе, круг общения ее очень узок, и, по-моему, у нее просто закружилась голова от возбуждения – Они совсем друг друга не знают».

В конце она попросила: «Пожалуйста, держите мои сомнения и страхи при себе»[1072].

Так уж случилось, что в этот же день Мэри случайно встретилась с Бивербруком, ехавшим верхом по сельской дороге. Его собственное поместье, Черкли, находилось в полутора милях от штаб-квартиры канадских войск в Британии (которыми командовал генерал Макнотон). «Казалось, он не оч. рад», – записала Мэри в дневнике. Впрочем, позже он позвонил ей и был «оч. мил» (мало кто хоть раз применял это слово по отношению к Бивербруку).

А потом Памела, проводившая уик-энд в Черкли вместе со своим маленьким сыном, заглянула к ней, принеся в подарок две брошки и один совет.

«Вид у нее был такой серьезный», – заметила Мэри.

Собственно, Мэри не особенно хотела выслушивать чей-то совет, но Памела все равно его дала: «Выходи замуж не потому, что человек хочет на тебе жениться, а потому, что ты сама хочешь за него выйти».

Мэри отмахнулась от этой рекомендации. «Я в то время не обратила особого внимания на ее слова, – писала она в дневнике, – но они все-таки запали мне в душу, я потом долго о них думала».

Генерал Макнотон и его жена устроили небольшой дневной праздник в честь Мэри и Эрика. Гости провозглашали тосты. Мэри показалось, что выбор времени для помолвки и для праздника с его тостами насыщен и более широким смыслом: гости, вспоминая о первой годовщине назначения ее отца премьером, пили и за то, чтобы он оставался здоровым. «Ровно год назад он стал премьер-министром – вот это год – он кажется таким долгим, – писала она в дневнике. – Стоя там вместе со всеми, я вспомнила, как в прошлом году была в Чартуэлле и услышала голос Чемберлена, объявляющий миру, что папа теперь премьер-министр. И я помню сад в Чартуэлле – и как цветущие деревья и нарциссы слабо светились в безмолвных сумерках, и как я плакала и молилась в этой тишине».

Она долго беседовала с Эриком наедине, а к концу дня почувствовала, что ее уверенность начинает колебаться.

В середине дня Авиакрыло № 80 Королевских ВВС, созданное для того, чтобы отслеживать использование Германией навигационных радиолучей и разрабатывать контрмеры, обнаружило, что противник включил свои передатчики. Это показывало: скорее всего, этой ночью состоится очередной налет. Операторы нанесли на карту векторы распространения радиоволн, а затем известили местный «фильтрационный пункт» Королевских ВВС (такие пункты занимались анализом сведений о приближающихся самолетах противника, ранжировали их по приоритетности и передавали в Истребительное командование и другие подразделения, которые могли счесть эту информацию важной). Королевские ВВС объявили, что это будет «ночь истребителей», то есть что они направят одномоторные истребители патрулировать небо над Лондоном, ограничив стрельбу из зенитных орудий, чтобы те случайно не сбили своих. Такая операция требовала яркой луны и безоблачного неба. Может показаться парадоксальным, что в такие ночи командование Королевских ВВС приказывало своим двухмоторным ночным истребителям держаться как минимум в 10 милях от выбранной зоны патрулирования, но дело в том, что внешне они напоминали немецкие бомбардировщики[1073].