Страх и надежда. Как Черчилль спас Британию от катастрофы

Вечером Черчилль отправился за город (сейчас он проделывал это почти каждый уик-энд). В эти выходные дежурным личным секретарем в Чекерсе был Джон Колвилл, поехавший туда на отдельной машине – вместе с Клементиной и Мэри. Другие гости уже собрались в этом загородном доме (или должны были скоро прибыть). В их число входили Энтони Иден, Мопс и двое из важнейших генералов. Все они намеревались поужинать и переночевать. Кроме того, Черчилль пригласил Первого морского лорда Дадли Паунда, но почему-то никому об этом не сообщил, так что, как отмечает Колвилл, «пришлось произвести некоторые лихорадочные перестановки за обеденным столом».

После трапезы, как это было заведено, – вполне в духе Клементины – она и Мэри покинули столовую.

За столом остались одни мужчины. Вскоре разговор зашел об угрозе вторжения и о мерах, принимаемых для защиты Англии. Во многих местах побережья тайно установили противотанковые мины, которые, писал Колвилл, «производят, как выяснилось, весьма сильное разрушительное действие»[421]. Он отмечал, что из-за них даже погибло несколько английских мирных жителей. Черчилль поведал историю (возможно, выдуманную) о незадачливом гольфисте, умудрившемся отправить мяч на ближайший пляж. Колвилл кратко описал эту печальную историю в дневнике: «Он спустился вместе со своей клюшкой на пляж, ударил по мячу, а в итоге остался только мяч, который благополучно вернулся на площадку».

После ужина Черчилль, генералы и адмирал Паунд перешли в так называемую Комнату Гоутри[422], где недавно установили большие деревянные балки (чтобы укрепить помещение на случай взрыва). В комнате хранились бесчисленные сокровища – в том числе старинная книга 1476 года. Между тем Колвилл занялся чтением служебных записок и сортировкой документов в черчиллевском черном чемоданчике.

В какой-то момент наверху пролетел немецкий самолет. Во главе с Черчиллем собравшиеся выбежали в сад, пытаясь хоть краем глаза увидеть эту воздушную машину.

Адмирал Паунд споткнулся, спускаясь по лестнице, что всех очень позабавило. Колвилл пишет: «Первый морской лорд упал на одном из лестничных пролетов, а затем, понуро поднявшись, кувырком скатился по следующему. Он валялся на земле бесформенной кучей, а часовой грозил ему штыком».

Затем Паунд вновь привел себя в вертикальное положение, бормоча:

– Это не подобает Первому морскому лорду.

Развеселившийся Черчилль заметил:

– Старайтесь помнить, что вы адмирал, а не гардемарин![423]

Субботнее утро добавило Колвиллу работы: следовало отправить множество телеграмм и передать множество служебных записок[424]. Затем он принял участие в ланче «en famille»[425] – с Черчиллем, Клементиной и Мэри: «Все было чрезвычайно приятно». Черчилль пребывал «в наилучшем настроении», пишет Колвилл, добавляя: «Он блистательно говорил на самые разные темы – от Рёскина до лорда Болдуина[426], от будущего Европы до сильных сторон партии тори». Он жаловался на острую нехватку боеприпасов и оружия в армии, которую он пытается построить.

– Мы победим, – провозгласил он, – но заслужили мы это не благодаря огромному интеллекту, а только из-за нашей высокой нравственности.

Дальше разговор принял легкомысленный оборот. Колвилл принялся читать наизусть отрывки каких-то дурацких стишков. Одно четверостишие особенно восхитило Черчилля:

Ах, Луна, прелестная Луна,
Вечно к нам лицом обращена.
Устремив к тебе свой пылкий взгляд,
Мыслю: суждено ль узреть твой зад?[427][428]

После ланча Колвилл, Клементина и Мэри взобрались на один из ближних холмов. Колвилл и Мэри превратили эту прогулку в состязание – кто доберется до вершины первым? Колвилл победил, но в результате «почувствовал себя хуже, чем когда-либо в жизни, и на время почти утратил и зрение, и способность мыслить».

Колвилл нравился Мэри все сильнее, хотя некоторые сомнения у нее оставались. 10 августа, в субботу, она записала в дневнике: «Мне нравится Джок, но мне кажется, что он сущий размазня» – как называли тогда в Британии тех, кому не хватало силы характера или силы воли. Росла и симпатия Колвилла к Мэри. На другой день он отметил в дневнике: «Хотя она принимает себя немного слишком всерьез (как сама признаётся), она очаровательная девушка и на нее очень приятно смотреть».

Герману Герингу эта суббота принесла разочарование. Он заранее наметил на нее «День орла» – начало полномасштабной кампании против Королевских ВВС. Но плохая погода над южной частью Англии вынудила его отменить нападение. Он перенес начало на следующее утро (то есть утро воскресенья, 11 августа), но затем еще раз отложил его – на вторник, 13 августа.