Страх и ненависть в Лас-Вегасе

Подозреваю, что мы могли бы просидеть здесь и под кислотой … если бы не некоторые персонажи; рядом попадались такие лица и тела, которые под кислотой стали бы невыносимы. Когда выключили свет и начали показывать Фильм О Наркотиках, туша начальника полиции из Техаса весом в полтора центнера полезла обниматься с ненамного более изящной спутницей (жена, или кем там ему приходилась эта бабища). Выдержать такое зрелище едва под силу под мескалином — а это вещество чувственно-поверхностное, оно утрирует реальность, но не искажает её — а уж под кислотой зрелище прилюдных брачных игрищ двух между двумя непомерно ожиревшими человеческими телами, пока тысяча сидящих вокруг копов смотрит кино об «опасностях марихуаны» было неприемлемо на эмоциональном уровне. Мозг её отторгнет: продолговатый мозг попытается блокировать сигналы от лобных долей … а средний мозг будет делать отчаянные усилия иначе интерпретировать сцену, прежде чем передавать её обратно к продолговатому мозгу и рисковать физическими действиями.

Кислота по своему действию — сравнительно сложный наркотик, тогда как мескалин — простой и прямолинейный, но данном случае практической разницы не было никакой. Всё на этой конференции взывало к массовому поглощению Депрессантов: Секонала, Травы и Бухла, потому как ее программу скорее всего составляли люди, не выходившие из состояния барбитуратного ступора с 1964 года.

Здесь собралось свыше тысячи высоких полицейских начальников, твердивших друг другу «мы должны принять факт существования наркокультуры», но не имевших понятия с чего начать. В кулуарах поговаривали, что за всем стоит Мафия. Или «Битлы». А кто-то из аудитории спросил Блумквиста, не связано ли «странное поведение» Маргарет Мид в последнее время с тем, что она покуривает марихуану.

«Не знаю, не знаю, — отвечал Блумквист. — Но если в ее возрасте она курнула бы травки, то словила бы кошмарный приход.

Зал ответил дружным хохотом.

Мой адвокат наклонился ко мне и прошептал, что собирается уходить: «Я буду внизу в казино, — сказал он. — Я знаю уйму способов гораздо лучше потратить свое время, чем слушать эту хуету». Он встал, сшиб пепельницу с подлокотника стула и направился к двери.

Расстановке стульев не допускала хаотических перемещений. Люди пытались освободить для него проход, но подвинуться было некуда.

— Смотри, куда прешься! — крикнул кто-то.

— Иди на хуй! — прорычал он.

— Эй, мне не видно! — крикнул еще кто-то.

Вот он уже почти добрался до двери.

? Мне надо выйти! — кричал он. — Мне здесь не место!»

— Скатертью дорога! — сказал кто-то.

Адвокат остановился, огляделся, потом, видимо, передумал и пошел дальше. Когда он добрался до выхода, в задних ряд царил переполох. Даже Блумквист далеко впереди на сцене заметил неладное. Он прервался, озабоченно вглядываясь туда, откуда доносился шум. Наверно, решил, что вспыхнула драка — какой-нибудь конфликт на расовой почве, лучше не вмешиваться.

Я встал и пустился к двери. Удачный момент для побега. «Извините, меня тошнит», — сказал я обладателю первой отдавленной мною ноги. Нога дернулась назад, я повторил: «Извините, меня сейчас стошнит … извините, тошнит … прошу прощения, да, тошнит …»

На сей раз мне расчистили путь весьма поспешно. Никто даже не возмутился. Напротив, мне подталкивали руками, помогали пробраться побыстрее. Испугались, что меня вырвет, а не этого никто хотел — по крайней мере, чтобы на него. Я добрался до двери где-то за сорок пять секунд.

Адвокат был внизу в баре, беседовал со спортивного вида копом лет сорока, откуда-то из Джорджии, судя по значку.

— Я только виски пью, — говорил он. — В наших краях особых проблем с наркотиками нет.

— Будут, — сказал адвокат. — Однажды ночью ты проснешься и увидишь, как твою спальню разносит на куски наркоман.

— Хорош! Только не в моем городке.

Я подошел к ним и заказал бокал рома со льдом.

— А, ты тоже из Калифорнии, — сказал он. — Твой приятель мне тут рассказывает о наркоманах.

— Они повсюду, — сказал я. — Никто не застрахован. И уж точно не на юге. Любят тёплую погодку.

— Они работают в паре, — подхватил адвокат. — Иногда бандами. Залезут прямо в спальню — и как прыгнут с большими ножами тебе на грудь.

Он с серьезным видом закивал головой.

— А то и к жене твоей на грудь — и нож прямо в горло.

— Господи всемогущий, — пробормотал южанин. — Что ж это такое творится у нас в стране?

— Ты не поверишь, — отвечал адвокат. — В Лос-Анджелесе вообще беда. Сначала наркотики, теперь черная магия.

— Черная магия? Фигня, быть того не может!

— Газеты почитай, — сказал я. — Думаешь, всё в порядке, пока не окажешься лицом к лицу с наркоманами, жаждущих человеческих жертв.

— Хорош! Фантастика какая-то!

— Только не у нас, — сказал адвокат. — В одном только Малибу поганые сатанисты убивают по шесть по восемь человек в день.

Он отхлебнул из бокала и продолжил.

— Им нужна только кровь. Прямо на улице людей хватают, прикинь. Совсем недавно был случай: девчонку прямо из «Макдональдса» увели. Официантку. Лет шестнадцати. Причем вокруг было полно народу.

— И что было? — спросил наш приятель. — Что с ней сделали?