Страх и ненависть в Лас-Вегасе

Теперь была одна надежда: что мы настолько далеко зашли в своих подвигах, что ни один страж правосудия в них просто не поверит. Особенно после того, как мы записались на полицейский съезд. Если в этом городе жечь, то жечь люто. Не размениваться на мелкое жульничество и хулиганство, а браться за матерую уголовщину.

Менталитет Лас-Вегаса чудовищно архаичен, настоящие крупные преступления здесь часто проходят незамеченными. Недавно один мой сосед попал в вегасскую тюрьму на неделю за «бродяжничество». Ему лет двадцать: длинный волосы, джинсовая куртка «Ливайс», рюкзак — типичный путешественник-автостопщик. Совершенно безобиден. Скитается по стране в поисках того, что мы, как нам тогда казалось, нашли в шестидесятых — трип в духе раннего Боба Циммермана.

По пути из Чикаго в Лос-Анджелес ему захотелось посмотреть Вегас. Прогуляться по Стрип, поглазеть на достопримечательности … без спешки, куда торопиться? Пока он стоял на углу улицы возле «Цирка-цирка» любуясь разноцветным фонтаном, рядом остановился патруль.

Бац! Прямиком в тюрьму. Ни телефона, ни адвоката, не обвинения. «Меня затолкали в машину и отвезли в участок, — рассказывал он. — Посадили в большом помещении, полно народу, сняли всю одежду, зарегистрировали. Я стоял перед большим столом высотой в человеческий рост, а за ним сидел коп и смотрел на меня как средневековый судья.

Народу было полно. Дюжина арестованных, вдвое больше копов-мужиков, и десять теток-полицейских. Нужно было выйти в центр, вынуть всё из карманов и положить на стол, а потом раздеться догола — и при этом все на тебя смотрят.

У меня с собой была двадцатка, а штраф за бродяжничество — двадцать пять, так что меня посадили на скамейку с теми, кого в камеру. Никто надо мной не издевался, было похоже на конвейер.

Прямо за мной сидели двое волосатых. Кислотники. Их тоже забрали за бродяжничество. Но когда они стали доставать вещи из карманов, все прифигели. У них было 130 тысяч, крупными купюрами. У копов глаза на лоб полезли. А эти стоят голые и молча выкладывают и выкладывают пачку за пачкой на стол.

«Копы прифигели от таких денег. Стали между собой шептаться; ясен хрен, этих ребят за «бродяжничество» никак не посадишь, — он засмеялся. — Короче, им пришили «подозрение в уклонении от уплаты налогов».

«Нас всех отвели в тюрьму, а эти двое сели на измену. Они ведь барыги, понятное дело, и у них в номере лежал товар, поэтому им надо было выбраться, прежде чем копы узнают, где они остановились.

Они сунули охраннику сотню, чтобы тот привел им лучшего адвоката в городе, и через минут двадцать тот появился. Вопил что-то про неприкосновенность личности и всё такое. Я с ним пытался заговорить, но у он как зациклился. Я ему говорил, что могу заплатить залог и даже заплатить ему, если мне разрешат позвонить отцу в Чикаго, но он был слишком занят теми парнями.

Часа через два он возвращается вместе с охранником и говорит: «Пойдем». Их отпустили. Пока они ждали, один мне сказал, что это им обойдется в тридцать штук … наверно, не соврал. Ну а что? Считай еще дешево отделались, по сравнению с тем, что было бы, если бы они там задержались.

Наконец мне разрешили послать отцу телеграмму, и он мне выслал 125 баксов … Но на это ушло семь, а то и восемь дней. Не знаю, сколько я там просидел, потому что окон там не было, а кормили нас раз в двенадцать часов … Когда не видишь солнца, теряешь счет времени.

В каждой камере сидело семьдесят пять человек. Посередине толчок. Перед камерой выдавали тюфяк, и спи где хочешь. Там был мужик, который просидел тридцать лет за ограбление бензоколонки.

Когда меня наконец отпустили, коп на регистрации взял еще четвертак из тех денег, что послал мне отец, сверх штрафа. А что я мог ему сказать? Потом он отдал мне оставшиеся семьдесят пять и сказал, что на улице меня ждет такси до аэропорта … когда я сел в такси, водитель сказал: «Останавливаться мы нигде не будем, и лучше не шевелись, пока не доедем до терминала».

Я всю дорогу сидел как парализованный. Он бы меня пристрелил, не сомневаюсь. Я сразу пошел на самолет и никому и слова не сказал, пока мы не покинули Неваду. Я туда больше ни ногой».

11. Мошенничество? Кража? Изнасилование? … Зверский контакт с горничной Элис.

Над этой историей я и раздумывал, въезжая на Белом Ките на стоянку гостиницы. Пятьдесят баксов и неделя в тюрьме за постоять и поглазеть на углу …

Господи, какие же тогда немыслимые кары падут на меня? Я составил перечень обвинений — но в виде юридических терминов без подробностей они смотрелись не так уж и страшно:

Изнасилование? Не прокатит. Я даже не желал этой девки, не то что прикасался к ее плоти. Мошенничество? Кража? Здесь всегда можно «уладить дело». Выплатить долги. Сказать, что я выполнял задание «Спортс иллюстрейтед» и втянуть юристов «Таймс инкорпорейтед» в кошмарный процесс. Будут годами разгребать горы постановлений и апелляций.