Страх и отвращение предвыборной гонки – 72

Я приехал в Нью-Гэмпшир, не питая каких-либо иллюзий относительно Макговерна или его поездки, понимая, что это вызов аутсайдера, рискованный настолько, что даже люди, руководящие его кампанией, признавали: его шансы едва ли составляют больше 30 к 1.

Меня угнетало то, что на этот раз Макговерн был единственной альтернативой, и я сожалел, что не могу встать на его сторону. Я был согласен со всем, что он говорил, но желал, чтобы он сказал намного больше или, может быть, что-то совсем другое.

Идеи? Подробности? Программы?

Что ж… Сейчас у меня нет времени и места, чтобы написать об этом подробнее, но для первых встреч с избирателями, я думаю, уже больше недостаточно, чтобы вы были «против войны во Вьетнаме с 1963 года», особенно если вы не были одним из тех двух сенаторов, которые проголосовали против Тонкинской резолюции[29] в 1964 году, и если вы говорите с людьми, которые впервые узнали вкус слезоточивого газа на антивоенных митингах в таких местах, как Беркли и Кембридж, в начале 1965-го.

С тех пор пролилось много крови, и мы все чертовски много узнали об истинной сущности политики в Америке. Узнали даже те, кто занимается ею, но они, как обычно, соображают гораздо медленнее, чем те люди, которыми они хотят управлять.

Это недоброе предзнаменование для 25 млн новых избирателей в возрасте от 18 до 25 лет, которые могут проголосовать или не проголосовать в 1972 году. И многие из них, вероятно, пойдут на выборы. Те, кто придет на избирательные участки в 1972-м, будут самыми идейными, самыми идеалистичными среди своих сверстников, «лучшими умами моего поколения», как сказал 14 лет назад Аллен Гинзберг в «Вопле». Я почти не сомневаюсь в том, что ловкачи, стоящие за «голосом молодых», в 1972-м привлекут на избирательные участки множество людей. Ведь если вы дадите 25 млн человек новую игрушку, скорее всего, очень многие захотят хотя бы разок ее испробовать.

* * *

Да, но как насчет следующего раза? Кто будет в 1976 году объяснять людям, обжегшимся в 1972-м, что они должны «попробовать еще раз» ради очередного фальшивого кандидата? Четыре года спустя мы получим целых два поколения — в возрасте от 22 до 40 лет, — которым будет глубоко наплевать на любые выборы, и за их апатией будет стоять личный опыт. Четыре года спустя будет очень трудно убедить кого-либо, кто прошел путь от Джонсона/Голдуотера до Хамфри/Никсона и до Никсона/Маски, что есть хоть какой-то резон вляпываться в очередное дерьмо под названием выборы.

Вот что крутилось у меня в голове во время поездки обратно из Манчестера. Время от времени я обгонял машины с нью-гэмпширскими номерами и девизом «Живи свободным или сдохни», написанным над цифрами.

Дороги полны хороших девизов. Но Т. С. Элиот уделал их все напрочь, когда выдал ту строчку… Как там было? Неужели из-за наркотиков я совсем потерял память? Может быть, и так. Но, по-моему, там было что-то вроде: «Между идеей и повседневностью… падает тень».

Тень? Я почти ощущал ее за спиной на последнем повороте в Манчестер. Был уже поздний вечер вторника, и на завтра ничего особенного не намечалось. Все кандидаты ломанулись во Флориду, за исключением Сэма Йорти, и я не чувствовал, что готов последовать за ними.

Вместо этого на следующий день, около полудня, я отправился в Бостон. Единственным автостопщиком, которого я увидел, был 18-летний парень с длинными черными волосами, собиравшийся в Рединг — или «Реддинг», как он говорил, — но, когда я спросил его, за кого он планирует голосовать на выборах, он посмотрел на меня так, словно я сказал что-то безумное.

— Что за выборы? — спросил он.

— Не бери в голову, — ответил я. — Шутка!

Весь последний год одной из любимых забав в либеральных кругах от Беверли-Хиллз до Чеви-Чейз, Верхнего Ист-Сайда и Кембриджа было виноватое биение себя в грудь при упоминании имени Джорджа Макговерна. Он стал Вилли Ломаном[30] левых; его любили, но любили недостаточно сильно, и его неспособность совершить мощный прорыв приводила его друзей в отчаяние. Они не могли понять этого.

Несколько недель назад я поехал к Чеви-Чейз — на «белую сторону» парка Рок-Крик, — чтобы пообедать с Макговерном и некоторыми из его ближайших друзей. Идея заключалась в том, чтобы устроить небольшой обед с непринужденным общением, во время которого Джордж мог бы расслабиться после недели предвыборной агитации в Нью-Гэмпшире. Он приехал туда усталый и подавленный. Кто-то передал ему выпивку, и он рухнул на диван, мало говоря, но внимательно слушая, особенно когда разговор перерос в обсуждение «проблемы Макговерна».

Уже больше года он говорил все эти правильные вещи. Он с 1963 года публично выступал против войны во Вьетнаме, он поддержал сейчас амнистию, он предложил более чем в два раза сократить расходы Пентагона. Кроме того, у Макговерна есть яйца, и потому он отправился во Флориду, чтобы объявить, что, если он будет избран, то, вероятно, прекратит поддержку пятимиллиардной программы создания шаттлов и тем самым уничтожит тысячи новых рабочих мест в депрессивном районе мыса Канаверал.