Страх и сомнение

— Мы, собственно, к вам приехали, — не стал вилять лысый, — позвольте представиться, меня зовут Альберт, а это Дима.

— Ладно хоть не Хасан с Абдулой, — подумал Джон.

— И чем же моя скромная персона вас заинтересовала? — спросил он.

— Вы проворачивали не одну сотню операций, — ответил Дима, — и перевороты, и революции. Но всё в вашу пользу. И жизнь шла не во имя, а вопреки. А где гарантия, что жизнь теперь сложится иначе? Никакой, — пробормотал Дима, опустошая бокал вина, — и такова судьба. Вы будете крутиться и ничего не изменится. А по вашим глазам вижу, что хотите изменений.

Джон молчал. Он заработал на три жизни вперёд, он заслужил репутацию идеального политического убийцы. И вот теперь пришли люди, которые говорят, хватит. Как бальзам на душу. Внутренне он давно согласился с данным утверждением и теперь жаждал слов со стороны пришельцев.

— Вы были экономическими убийцами и шакалами, — с надеждой спросил он.

— Мы были хуже, — ответил Дима, — мы были теми, кто координировал вашу деятельность. Половина стран под нашей юрисдикцией.

Джон присвистнул. Случай или судьба свёла его с людьми другого толка.

— Мы знаем всю подноготную и ничего хорошего в ней нет, — сказал Дима, — но мир меняется, и теперь нужно перейти на следующий уровень. И ты, друг мой, станешь послом нового мира. Если пожелаешь.

Джон кивнул. Сказкой была эта ситуация, или былью, он хотел пойти по новому пути.

— Для начала мы познакомим тебя с человеком, который сломал систему, — продолжал Дима.

Он встал и протянул руку. Джон, после секундного раздумья, пожал её.

Они направились на арендованной машине в самые дебри, где царили беззаконие и разврат. Джон думал, что их прихлопнут на первом повороте, но стрельбы не было. Первый хороший знак. Дима следил за дорогой, и когда автоматы появлялись из кустов, он их отводил. Джон думал, что это авторитет, на деле же оказывалось, что это манипуляция.

Они продирались сквозь заросли джунглей, где жили анаконды и смертоносные мухи. Но никто к машине не приставал, будто вокруг был защитный барьер.

Через два часа бездорожья они подъехали к большому зданию, собранному из обломков и старых построек. По большому счёту удручающее зрелище, но Джону понравилось. На встречу вышли негры с белым седовласым мужчиной во главе. Он улыбался и простирал руки.

— Представляю вам лучшего из людей, — сказал Дима громогласно, когда машина остановилась.

Они обнялись, как старые закадычные друзья.

— Давно вас не видел, — сказал седовласый мужчина, — хороша жизнь во внешнем мире?

— Вашими молитвами, — ответил Дима, — всё так же воюют, убивают и растлевают.

Мужчина покачал головой.

— А кто это с вами? — спросил он, оценивая нового гостя.

— Это Джон, — ответил Дима, — не последний человек во внешнем мире. Он потерял веру, но ты ему её вернёшь.

— Это без проблем, — усмехнулся человек и крепко пожал руку новому гостю, — прошу к столу.

Накрытый стол состоял из фруктов и пальмового вина. Скудно, но Джону понравилось. Вокруг общей кухни располагался корпус для детей. Кто-то занимался младенцами, кто-то старшими классами.

— Как вам удалось создать рай среди этого ада? — удивился Джон.

— Вы не знаете, кто я? — удивился седой.

Джон пожал плечами.

— Когда-то в прошлой жизни я был важным человеком, — ответил хозяин, — и неплохо играл в шашки. Эти двое товарищей выиграли у меня партию и предложили прогуляться по местности, — хозяин улыбнулся, — и я согласился. Купился на их харизму.

Дима кивнул в знак согласия и выпил пальмовой настойки.

— Вместо того, чтобы вести по военным конфликтам, они позвали меня на свалку, чему я немало удивился, — продолжал хозяин, — и то, что увидел, повергло меня в шок. На свалке лежали десятки новорожденных, обречённых на смерть. Весь успех цивилизации начинается с их смертей, — хозяин вытер слёзы, — в твоих силах это изменить, сказали они. Денег у меня было много и после понижения я поселился здесь. Боги меня поняли и отпустили.

Дима похлопал хозяина по плечу и выдавил слезу.

— Первый твой вопрос, — сказал хозяин серьёзно, — скучаю ли я по тем временам? И я отвечу, скучаю. Но пойми, что когда ты смотришь в эти невинные глаза, которые спас от смерти, для которых ты важнее самого господа бога, всё уходит на второй план. Такое не сыграют ни один актёр или актриса. Всё, что я построил, дороже любых денег.

Джон проникся. Он налил пальмового вина и закрыл глаза.

— Теперь они привели тебя, — сказал хозяин, — а они, чёрт возьми, не ошибаются.

И Джон уверовал. Искренние слова, сказанные простым человеком, тронули за душу.

— Вы понимаете, что систему сломать невозможно, — сказал он тихо.

— Её выстраивали не одну сотню лет, — согласился хозяин, — но посмотри вокруг. Бегают и смеются дети. Не слышно плача и стрельбы.

Джон осмотрелся. Действительно, не было ничего, что напоминало войну. До этого он видел людей с отрезанными носами, взывающим к помощи, видел матерей, убитых горем, которые его проклинали. И в центре этой вакханалии был мир спокойствия и благоденствия.