Страх. Как бросить вызов своим фобиям и победить

Это происходит не так, сказали они. Перемена уже произошла. Кроме того, напомнила мне Киндт, какое-то количество страха вполне естественно и даже полезно. Некоторые реакции разумны, а совсем не иррациональны. Она и сама боялась, когда мы второй раз поднимались в корзине. И обеим нам было понятно, что сам пожарный тоже нервничал. Был такой сильный ветер, а мы были так высоко. В такой ситуации кто угодно почувствовал бы себя не в своей тарелке. А я должна запомнить кое-что еще: да, я утратила радость первой успешной попытки, но не запаниковала так, как днем раньше. Я даже близко не испытала того полномасштабного, неконтролируемого ужаса.

И я поняла, что мне придется заново изучить собственные реакции. Долгое время я старалась подавлять и игнорировать собственные реакции страха. Приучила себя к тому, что они иррациональны, что доверять им нельзя. А теперь, когда я полностью излечилась, придется научиться снова им доверять.

8 Бесстрашие

Алекс Хоннольд висел на высоте больше шестисот метров над Йосемитской долиной, маленькая точка в море гранита.

Было 6 сентября 2008 года, Хоннольд совершал попытку одиночного восхождения фри-соло по маршруту Regular Northwest Face на горе Хаф-Доум. В 1967 году, когда этот маршрут впервые был проложен, Ройал Роббинс, пионер скалолазания, и его команда провели там пять дней с веревками, болтами и скальными крюками, пока не достигли вершины. Пятьдесят один год спустя Хоннольд захотел пройти тот же маршрут всего за несколько часов, в одиночку, без веревок или какого-либо другого защитного снаряжения. Это стало первым в серии легендарных безверевочных восхождений на большие стены, кульминацией которых стало восхождение на Эль-Капитан, или Эль-Кап, запечатленное в получившем «Оскар» фильме «Фри-соло». Фильм сделал Хоннольда самым известным скалолазом и одним из самых известных спортсменов в видах спорта, которым занимаются на открытом воздухе, за всю историю спорта.

Тем утром Хоннольд начал свое восхождение на Хаф-Доум в одних шортах, футболке с длинными рукавами, скальниках и с мешочком магнезии, привязанным у него на талии. В одном кармане у него были несколько батончиков Clif Bar, в другом – небольшая фляжка с водой.

Он взбирался все выше, и выше, и выше. Пил, ел, запускал руки в мешочек. В какой-то момент снял футболку. Когда позади осталось больше сотни метров скалы, он почувствовал страх или что-то похожее на страх. Это повторилось не один раз. В какой-то момент, на высоте метров тридцать, он подумал: «Черт, это ужасно!», когда понял, что случайно отклонился от намеченного маршрута. Но, как позднее он написал в своих мемуарах «Один на стене», «то, что я чувствовал, не было паникой – просто неприятное тревожное волнение».

Он сосредоточился, восстановил силы и нашел выход из этого сложного положения. Позже, на сотни метров выше, всего метров за десять-пятнадцать до вершины, он добрался до последнего сложного участка – вертикальной плиты. Вот тут он и остановился.

Годы спустя он написал: «На минуту я засомневался. Или, может быть, запаниковал. Трудно сказать, что это было».

Когда он остановился там, крепко держась за стену, уцепившись за «жалкий намек» на выступ, то поочередно менял руки, держась одной и давая отдохнуть другой. Ноги вообще ни на что не опирались: он использовал метод под названием «размазывание», то есть полагался на противоположно направленные силы своих туфель на резиновой подошве, поставленных под углом и плотно прижатых к граниту для сохранения трения. Он слышал, как на вершине прямо над ним смеются и болтают туристы. Икры болели от напряжения – он изо всех сил старался удержаться. Шли минуты. Скоро ему придется сдвинуться с места.

Наконец он вытянулся во весь рост, вытянул руки и схватился за следующий уступ, который казался очень маленьким. Ноги удержались. Руки удержались. Он это сделал. Мгновения спустя он перевалился через вершину стены и оказался в толпе сотен туристов – с голым торсом, задыхающийся и совершенно никому не известный. На вершине никто даже не понял, что он только что сделал.

Позже в своем дневнике Хоннольд заметил, что он совершил восхождение за два часа пятьдесят минут, но что собой недоволен. Он написал: «Плохо прошел на плите. Нужно лучше».

Я следила за карьерой Алекса Хоннольда много лет, и, хотя считаю его совершенно потрясающим, часто думаю, что он и я – не родственные души. Мягко говоря, мы очень разные люди. Но, когда я читала его описание той небольшой заминки на Хаф-Доум и роли, которую эта заминка сыграла в его оценке всего восхождения, я вспомнила собственные усилия победить свой страх высоты. А именно то лето, когда решилась на доморощенную программу экспозиционной самотерапии: прохождение маршрута не может считаться лечением, это не победа, если я не смогла научить свой мозг оставаться спокойным.