Страх любви

Марсель вздрогнул. Жюльетта, которую он держал сегодня в своих объятиях, сердце к сердцу, чье дыхание, смешанное с его собственным, он пил, уста в уста, эта самая Жюльетта завтра или вскоре может быть у него отнята. При этой мысли он ощутил боль, столь жестокую, столь невыносимую, что он остановился. Дать ей уехать! Никогда! Он огляделся вокруг. Кампьелло Барбаро был пустынным и безмолвным. Эта старая стена, этот мост, этот канал, этот дворец — олицетворяли собою всю Венецию. Она была здесь, вокруг них, молчаливая сообщница, Страна Любовников! Она охраняла их неразрешимым сплетением своих каналов и переулков. Это она, рыбачка душ, захватила их, связав узами любви в петли своей серебристой и тонкой сети! Она укроет их в тайниках своего лабиринта!

Эта мысль успокоила его. В этом городе, романтическом и запутанном, он чувствовал себя словно защищенным от всякого враждебного нападения. Он провел рукой по лбу, как бы отгоняя кошмар, и пошел дальше. Пристань Венье расстилала перед ним свою двойную спокойную набережную. Дети играли. Две девушки в шалях беседовали, стоя одна против другой. Во время разговора одна из них дружеской рукой поправляла шпильку в прическе подруги. Сегодня, помогая Жюльетте причесываться, он воткнул ей в волосы шпильку, длинную черепаховую шпильку, прозрачную и совсем гладкую. Жюльетта, в самом деле, не носила теперь никаких украшений: ни ожерелья с крупными ровными жемчужинами, которое он видел на ней когда-то, ни одной из тех драгоценностей, которыми она прежде любила украшать себя. Перед окнами ювелиров на площади Сан-Марко она улыбнулась однажды пренебрежительно и равнодушно. Светская жизнь утратила для нее свой соблазн. Жюльетта была уже не прежняя Жюльетта. И он снова слышал те слова, полные разочарования, которые она сказала ему в саду на острове Джудекке, где для них обоих началась новая жизнь.

Они любят друг друга! Эта уверенность успокоила его. Ах, как охотно покинет она все ради этой любви! Одно единое слово, и она будет принадлежать ему навеки! Они останутся в Венеции. Они поселятся здесь, на набережной Заттере, в доме, где Жюльетта будет принадлежать ему не только в условленные и всегда слишком краткие часы, но во все часы, постоянно, днем, ночью и даже во время сна — ибо до сих пор она никогда еще не спала близ него: так, и сегодня вечером, пообедав в палаццо Альдрамин, она вернется к себе в гостиницу, запретив ему даже проводить ее. А тогда наступит конец этим принуждениям, этим предосторожностям. Она будет его, его, его…

Он ускорил шаги. Порыв желания и гордости воспламенил его. Наконец-то! Все это казалось ему простым, естественным, легким, лишенным препятствий. Ее муж?.. Марсель пожал плечами. Ее отец?.. Но что может возразить на это г-н Руасси? Она уже подчинилась ему некогда. Она уступила расчетам отцовского эгоизма. Теперь ее очередь распорядиться собой! Впрочем, разве г-н Руасси не признает за женщиной права на любовь? Марсель улыбнулся. Он припомнил их разговор в Онэ в тот вечер, когда они гуляли в огороде, вдоль шпалер. Жюльетта сделала опыт; теперь она свободна.

Свободна! Неожиданно это слово вызвало в душе Марселя острую боль. Мысль, самовольно изгнанная из памяти, вернулась к нему со всей силой и жестокостью. Жюльетта свободна? Да нет же! Разве она не назвала сама себя побежденной, порабощенной, пленницей? Разве у нее не было на лице, когда он снова ее увидел, безнадежного выражения рабыни? Разве она горько и страдальчески не жаловалась на это рабство, о причине и сущности которого она умолчала?.. Он припомнил ее на приморской террасе в саду Энсворта, испуганную и тоскующую, словно какая-то страшная тень скользила позади нее. Вдруг он сжал кулаки. Неясный призрак, уже не раз бродивший вокруг них, стоял перед ним насмешливый, повелительный, угрожающий; теперь он принял очертания, и у него было имя…

В ушах у Марселя зашумело. Слова, сказанные ему некогда Сирилем Бютелэ, пришли ему на память. Какая доля правды была в них?.. Была ли то клевета, сплетня или просто один из тех смутных слухов, которые распространяются неизвестно как и кем и не имеют никакого реального основания?.. Тем не менее имя Жюльетты де Валантон фигурировало в парижской скандальной хронике рядом с другим именем, именем Бернара д'Аржимеля.