Страх, паника, фобия. Краткосрочная терапия

П.: Нет, нет, нет, абсолютно нет. Мне нужно было чувствовать себя плохо физически, иначе я не могла заметить, что мне плохо. Это должно было быть чем-то совершенно очевидным, что бы я могла это признать. А потом, вот именно, поскольку моим физическим расстройствам всегда находилось… я всегда говорила, что предпочла бы страдать вирусным гепатитом… не худшей болезнью, поскольку… не неизлечимой болезнью, нет. Замечательный вирусный гепатит или что-то в этом духе, мне хотелось бы заиметь.

Т.: Мне с самой первой нашей встречи показалось симпатичным то, что вы рационально познали и полностью осознали все ваши проблемы, все ваши расстройства, однако на деле вам никогда не удалось изменить ситуацию.

П.: Действительно, нет. Потому что… я всегда говорю… по-моему, рациональность — это большое достоинство, то есть я всегда считала его достоинством. Однако у рационального человека есть очень большое ограничение: он не может принять иррациональные реакции. И действительно, в последний раз, в сентябре; я не могла больше выносить этого, потому что не могла принять тот факт, что, несмотря ни на что… были все необходимые предпосылки для того, чтобы все было хорошо, было что-то во мне, что отказывалось быть рациональным как прежде, потому что я никогда не боялась, когда нужно было бояться, потому что с рациональной точки зрения можно не испытывать страха. Я особо не волновалась, потому что с рациональной точки зрения не было причин для беспокойства. Все это работало до определенного момента, а потом этот механизм полностью вошел в кризис, а я оказалась совершенно беззащитной.

Т.: Вы отдались волнам.

П.: Да, в этом трагичность ситуации. Я никогда не говорила, что у меня какая-то ужасная болезнь, я никогда не боялась заболеть. Я знакома с некоторыми людьми, скажем, подверженными сильному стрессу, они в критические моменты думают, что у них какая-то неизлечимая болезнь… Я никогда так не думала. То есть, за исключением первой недели, в которую я начала себя плохо чувствовать, у меня давление было 80, и было видно снаружи, как бьется сердце, но это было… Я сделала электроэнцефалограмму, я никогда не думала, что у меня тяжелое заболевание. И в результате, как я сказала, мне пришлось почувствовать себя так… именно для того, чтобы это стало настолько невыносимым, что я уже не могла бы «доверить» объяснение моего плохого самочувствия физическому недугу.

Т.: Хорошо, но поскольку мы, наоборот, стараемся сначала скорее делать вещи, нежели размышлять о них, и размышляем после того, как сделали, то первое, о чем, я думаю, полезно подумать, ввиду всего того, что нам удалось достигнуть, это то, что ваши расстройства не были такими уж ужасными, непобедимыми, такими абсолютно неизменяемыми. Понадобилось так мало для того, чтобы…

П.: Действительно.

Т.:…вызвать изменения…

П.: Конечно.

Т.:…это очень важно.

П.: Возможно, я боролась противоположным способом. Сейчас мне кажется, что я всегда боролась с ними, апеллируя к рациональности, то есть говоря: «Это расстройство ничего не значит, у тебя не должно такого быть, это наилучший способ…» Действительно, в тот период меня очень раздражало, когда мне говорили: «Соберись с силами, старайся победить себя», потому что я всегда преуспевала в победе над самой собой, но мне ни разу не удалось…

Реструктурирование посредством метафоры и упорядоченной шкалы пугающих ситуаций

Т.: Не удается засунуть кота в мешок.

П.: Нет.

Т.: Чем больше его запихивают, запихивают, тем больше он царапается, сердится, мешок рвется и кот вырывается, взбешенный. В то время как необходимо выпустить кота и обучить его; научиться дрессировке и установить с ним хорошие отношения. Стало быть, в этом направлении… Сейчас меня интересует все, что вам еще действительно страшно делать. Скажем, применяя убывающую шкалу от 10 до 1, на десятом месте то, что вам страшнее всего делать.

П.: Думаю, что безусловно самое страшное для меня — это поехать одной на машине далеко, то есть далеко, далеко… далеко. Быть в отъезде с утра до вечера. Быть далеко от дома, быть вне дома. Хотя это тоже… странная вещь, сейчас я не знаю, зависит ли от того, что это случилось прошлым летом… то есть в прошлые каникулы, скажем… На каникулах мне никогда не было плохо, и все же я была далеко от всех, но, я думаю, что я была настолько далеко от всего, что у меня не было точек отсчета. То есть: я не была далеко от дома, я была на каникулах.

Т.: И там вы ни о чем не думаете.

П.: Тогда как, к примеру, если я далеко от дома, потому что я в Ареццо, одна… думаю, что это было бы очень неприятно: находиться… Действительно, думаю, что мне неприятно быть далеко от машины, далеко от того места, куда я должна приехать, далеко… в любом месте.

Т.: А что-то поменьше? Следуя этой иерархии, куда мы попадем?

П.: Что-то поменьше… Все время присутствует этот факт: удалиться от моей скорлупки. Не знаю, что можно было бы считать меньшим.

Т.: Как давно вы не водите машину?