Страх перед страхом

Алина ушла – опомнившись от своего оцепенения и взглянув на часы, она вскочила как ужаленная и закричала, что опоздала на работу! Отпуск у нее уже закончился, а ехать – через полгорода! Она выбежала вон, даже толком не попрощавшись. Татьяна порадовалась бы этому, будь она еще в состоянии радоваться. Она сама выпроводила Алину, заперла за нею дверь и вернулась в комнату Жени. Теперь они остались одни.

– Я тебя слушаю, – ровным голосом произнесла Татьяна. – Кажется, теперь эта история касается меня вплотную.

Женя занервничала. Она предложила перенести разговор на потом, она-де устала, всю ночь не спала… Но Татьяна демонстративно придвинула стул и уселась рядом с диванчиком. Всем своим видом она показывала, что никуда уходить не собирается.

И вот тогда она узнала о своей дочери нечто действительно новое. Она бы ни за что не поверила, что какая-нибудь новость еще может ее потрясти. И все-таки была потрясена. И это сделала ее Ира? Она свыклась с мыслью, что дочь ее обманывала, легко приняла факт, что та была беременна, даже смирилась с тем, что дочь забеременела от человека, которого едва знала, да еще отбив его у подруги… Все это она могла понять, приложить к Ире… И простить – ведь смягчающие обстоятельства находились в каждом случае. Но то, что она узнала дальше…

Ира пришла для «делового разговора». Она решила, что речь пойдет о деньгах, и не ошиблась. Именно о деньгах с нею и заговорил Петр. Но начал с того, что дела у него идут очень плохо, самому на жизнь не хватает. А деньги ей нужны прямо сейчас, верно?

Ира озадаченно кивнула. Женя сидела тут же в комнате – против ее присутствия никто не возражал. Она-то уже поняла, куда клонит ее сожитель, и только удивлялась про себя – неужели тот воображает, что с легкостью уговорит девушку повеситься на шею совершенно незнакомому парню? На что он надеется? Просто передать ее из рук в руки?

Но у того был совершенно иной план. Ни о какой передаче из рук в руки и речи не было. Прежде всего Петр объявил, что всегда считал Иру умной девушкой. Женя могла бы выдать другой комментарий, но, как всегда, смолчала. Зато Ира немного расслабилась – она всегда с удовольствием слушала комплименты в свой адрес. Впрочем, кто их слушает без удовольствия?

– И я тебя уважаю. – Петр говорил совершенно невероятные вещи с таким естественным видом! – Так вот, послушай. У тебя будут деньги, причем сколько сама попросишь. Только получишь их не с меня. Есть один парень…

Он ничего не сказал о том, как надул этого парня его младший брат. Да Ира и не слышала никогда об этом брате. Петр просто поведал, что у этого парня – богатый папа, а ума – кот наплакал. И что нет ничего проще, как вдолбить ему в голову, что ребенок – от него. Нет, пусть Ира опять сядет на место и дослушает до конца. Если ей не понравится план – она ведь может сказать «нет». Никто ее не принуждает. Но в данном случае – это единственный способ раздобыть денег.

Ира села на место. И дослушала до конца. Выслушав все, она сказала, что есть один момент, который ее не устраивает. Только один!

– Какой момент? – обрадовался Петр. Он явно ожидал более бурной реакции. Слез, например, или обвинений в безнравственности…

Ира сказала, что, для того чтобы убедить этого парня дать денег, ей придется с ним переспать. Иначе, спрашивается, откуда возьмется ребенок? А она того парня в глаза не видала. Каков он из себя, что за человек? Может, он вообще какой-нибудь больной или псих?

Петр горячо защищал своего «жениха». Все это выглядело так, будто он на самом деле сватает молодых людей, ни разу не видевших друг друга. Он расхвалил Леню – и собой тот неплох, и характер мягкий, даже слишком… А уж убедить его в чем-то – это раз плюнуть. Особенно он не любит женских слез – проверено. И вообще, что она сомневается? Увидит его и, если Леня ей не понравится – просто пошлет его подальше.

И Ира согласилась.

– …Согласилась?! – воскликнула Татьяна.

– Вот именно, – спокойно подтвердила Женя.

Она уже немного оправилась от смущения. Ей доставляло явное удовольствие рассказывать подобные вещи о подруге. Тем более что ее собственная роль во всей этой неприглядной истории сводилась к позиции простого наблюдателя.