«СТРАХ», «УЖАС» и «ТРЕВОГА» как модусы человеческого бытия

Существование протекает таким образом, что происходящая смена его модальностей остается зачастую за пределами рефлексии. Основания для этого лежат отчасти в пренебрежении экзистенциальной аналитикой присутствия вообще, особенно же в игнорировании феномена расположения. В некоторой степени истолкованность самих отдельных феноменов, в том числе и феноменов страха, ужаса, тревоги не имеет строгой системы. Во- первых, остается за рамками размышлений сама возможность данных феноменов являть себя в рамках присутствия. Во-вторых, констатируя наличие различных модальностей расположения присутствия, не стоит вопрос о причинах вхождения в эти модальности расположения. В XXI веке многое остается упущенным в изучении этой области, которая всё еще требует осмысления. Специфика предпринятого нами анализа в том, чтобы исходя из разработок М. Хайдеггера, развить и конкретизировать структуру бытийных модальностей расположения с целью выявления способностей мышления реагировать на вхождение в ряд модальностей расположения.

Само присутствие как бы заранее понято и истолковано, но потенциал его еще не до конца раскрыт. Поэтому представляется продуктивным его использовать. В нашей работе мы намереваемся предложить принципы подхода к описанным явлениям.

Недостаточная      изученность      онтологических      феноменов      «страх», «ужас», «тревога» объясняется тем, что работы, которые посвящены данной проблеме или затрагивают её, в основном сосредоточены на пересказе известных работ С. Кьеркегора, М. Хайдеггера, А. Камю, Ж. – П. Сартра. Например, это исследования: П. С. Гуревича «Философская антропология» в разделе «Экзистенциализм о страхе» и работе Е. Торчинова «Хайдеггер и восточная философия: поиски взаимодополнительности культур». Либо такой пересказ дополняется опорой на понятия психологии, психиатрии, социологии и культурологи, как мы можем обнаружить в совместной работе Т. К. Касумова и Л. К. Гасановой «Страхи в жизни и жизнь в страхе». Если сравнивать феноменологический подход и другие, которые опираются на иносказание (аллегорию): марксизм, психология, культурология и фрейдизм, то очевидно различие установок. Эти подходы обращены к тому, что скрыто за теми или иными вещами, тогда как феноменологический подход позволяет, прежде всего, высказываться самим вещам.

Изучая научные взгляды последних лет мы отмечаем наблюдения Д. Н. Баринова, которые опубликованы в журнале «Философия и культура»

№ 3 в 2011г. «Эволюция представлений о страхе и тревоге в истории философии» [10, с. 64]. Автор рассматривает труды тех философов, которые занимались вопросами тревоги и страха, классифицируют формы и виды данных феноменов, демонстрируют связь с состояниями психики. В философских теориях отмечен анализ социальных аспектов поведения и управления.

В диссертационной работе Елены Николаевны Романовой «Основные смыслы категории "страх" в аспекте феноменологического и социально- философского анализа», автор рассматривает формы проявления сознания, в категориях индивидуального и общественного. Цель исследования состоит в раскрытии творческого и разрушительного смысла феномена страха, который, по мнению автора, присутствует в индивидуальном и общественном сознании. По отношению к общественному сознанию страх по словам Е. Н. Романовой выполняет разрушительную функцию. Исследовательницей выделяются три модуса страха: тоска, тревога, ужас. В работе обосновано, что страх является онтологическим феноменом, бытийным способом человеческого существования и способом понимания смысла бытия сознания. В диссертации выделяются три смысловые формы функционального страха: страх одиночества, страх свободы, страх смерти. Так, страх-тоска раскрывает бытие сознания как полноту одиночества. Страх-тревога раскрывает бытие сознания как полноту свободы. Страх-ужас «раскрывает» небытие сознания как смерть. Обнаружено, что страх, как феномен общественного сознания, есть драматический страх, открывающий свою разрушительную силу. Он не осуществляет исходной целостности сознания, но напротив, дробит его, рассыпает в бесконечном числе метаморфоз, одними из которых являются «расколотое», манипулируемое и катастрофическое сознание.

Постановка проблемы

Когда сознание в силу своей интенциональности обращено к обнаружению смысла, предметом его становится бытие. Однако само такое обращение требует особых усилий, и потому совершается только в особенных случаях. Эти случаи намечаются рядом причин и событий, которыми поглощен человек до того, как его сознание обратится к вопросу о смысле. Остановка бесконечно производимых действий происходит в момент