Страх во тьме (СИ)

- Сочувствую, извините, если поначалу был не слишком приветлив. Надеюсь, серьёзно никто не пострадал, помощь никому не нужна? А то у меня есть машина, если что... Или может позвонить доктору Джонсону? Это главный врач нашей поликлиники.

Я успокаивающе поднял руки.

- Спасибо, конечно, от всей души благодарим, но раненых у нас нет! А вот как бы...

Трактирщику больше объяснять не понадобилось. Спустя секунды из кухни выскочила опрятно одетая официантка и стала торопливо накрывать на стол, стоящий напротив камина. Это хорошо, обсохнем быстрее. Не хотелось бы подхватить пневмонию или чего похуже. Рыжий хозяин оглянулся на увешанную ключами доску за спиной.

- Сколько вас всего?

- Человек тридцать, - быстро прикинул я в уме. – Где-то так, да. Они скоро будут здесь. А мы просто быстрее других передвигаем конечностями и меньше рассусоливаем.

- Многовато, - протянул трактирщик. – У нас с клиентами, как вы понимаете, не густо, но всё равно столько людей разместить мы не сможем. Уж вы простите. Гринсвуд маленький город и расположен в стороне от основных дорог, так что надобность в большой гостинице тут никогда и не стояла.

Я почесал в затылке. Ну не найдётся всем страждущим по койке с подушкой, ну и что? Мне то что? Я что, должен, ОБЯЗАН за всех отвечать, беспокоиться? Один хрен одинаково хорошим для всех без исключения никогда не будешь. Я знаю, что говорю. На своей шкуре проверено, и не раз. Какое мне дело до остальных? Да львиная доля моих попутчиков плевать на меня хотела и на моём месте уж точно не терзались бы подобными высокоморальными вопросами. В конце концов, мы первые пришли и не обязаны уступать тёплые места кому бы то ни было! Я посмотрел на мнущихся рядом со стойкой продрогших и кашляющих студентиков. Фактически дети ещё! И что, та же, так импонирующая мне Трейси должна предложить свою комнату прикольному дяде с ориентацией цвета неба?

- О чём задумался, Алекс? – тронула меня за рукав куртки Трейси, словно прочитав мои мысли. – Пошли за стол, полистаем меню. Интересно, чем могут накормить стоящим в этой дыре...

- Не бери в голову, - догадался о причине появления на моей небритой морде одухотворённо-возвышенного выражения Ральф. – У каждого своя жизнь, не забывай. А ты не фонд сестёр милосердия, понял?

Я передёрнул плечами. Какого чёрта, в самом то деле? Ох, добрый я, ребята, чересчур добрый. Не к добру это! Как бы мне моя доброта рано или поздно не аукнулась. Я отряхнулся. На нас уже никто не обращал внимания. Все вернулись к разговорам, прерванным нашим появлением. С самым серьёзным видом обсуждались знаменитая англицкая погода, цены на бензин, план работы на местной лесопилке, любовные похождения какой-то неизвестной мне дамы и все единогласно сходились во мнении, что нынешний премьер-министр самый последний мудак. Это вам не светский раут в высшем обществе! Тут люди простые, и разговоры у них простые, чуть, что не так – сразу в хлеборезку.

Мои птенчики во главе с бравым немецким охотником уже разместились за столом, скидывая верхнюю одежду и развешивая её на спинках стульев. Огонь камина завлекающе подмигивал, жаркие языки пламени манили к себе, уютно потрескивали прогорающие поленья, на столе уже выстроились блюда с хлебом-солью... Эх, красота! Люблю провинцию, люблю деревенский образ жизни. А Гринсвуд, как бы там британцы не кичились, мол, хутор в тысячу человек уже город, в любом случае деревня. Я, было, потопал к столу, порядком разомлев от тепла и убаюкивающей атмосферы «Короля Ричарда» (да царствует он вечно), но моё продвижение и восхищение красотами местного розлива были самым отвратительнейшим образом прерваны! То, что я поначалу принял за штопаный мешок с картошкой и до поры до времени лежащее чуть в стороне под барной стойкой, вдруг зашевелилось, выпростало из недр рваного тряпья грязную руку и ухватило меня за левую ногу! Я до того обалдел, что в ответ лишь беспомощно дёрнул захваченной в плен клешнёй. Рука разжалась, и классически замогильный голос прошелестел по залу, заставив стихнуть все разговоры:

- Я вижу тебя незнакомец. Я вижу твою душу. Она мятежна!

Тоже мне, новость! Я это знаю и без всяких липовых пророков и шарлатанов-предсказателей. Но Христа ради скажите, КТО это ко мне прицепился?! От таких фокусов можно и инфаркт схлопотать, между прочим. Куча тряпья поднялась во весь рост и предстала предо мной, нет, не как лист перед травой, но где-то близко к этому. Это была... женщина. Возраст её я затруднялся определить, где-то между тридцатью и пятидесятью, с лохматой гривой давно забывших, что такое расчёска чёрных волос с обильным вкраплением седых прядей, острым носом, впалыми скулами и безумно сверкающими зелёными глазами под изгибом резко изогнутых бровей. Один мой давний друг, помниться, называл такие брови чародейскими. Тётка была достаточно измождена, грязна; я принюхался – и пахло от неё соответствующе. Про форму одежды лучше промолчу, я не такой идиот, чтобы принять мешок от картошки за вечернее платье, так что, по-моему, с её нарядом всё понятно.