Страх во тьме (СИ)

Я в очередной раз пораскинул мозгами. Надо, кстати, поосторожнее с этим занятием, а то, не ровен час, кинешься – а мозгов то уже и не осталось. Так и помрёшь дураком пустоголовым... Я сам куда-нибудь спешил? Честно сказать, не особо. А наиболее точно – вообще никуда! С комфортным размещением в Гринсвуде туговато будет, но мне не привыкать. Бывало, что и земля, крытая зелёной травкой, заменяла мне постель. Выбирать зачастую не приходилось. Деньги у меня с собой имелись, джентльменский набор на все случаи жизни лежал в дорожной сумке. Так что к открывшимся перспективам я отнёсся достаточно лояльно и рвать на себе от досады волосы не собирался. Другое дело большинство остальных пассажиров, оказавшихся заложниками этой непростой ситуации. У многих обнаружились срочные и неотложные дела, которые должны непременно решаться и не в этой «занюханной дыре», а там то и там то! Кто-то просто спешил домой, у кого-то срывалась важная встреча, некоторые возмущённо голосили по инерции, за компанию, так сказать.

Я не стал выслушивать все эти крики и нескончаемые обвинения в адрес всех и вся, и вернулся за стол, кратко и содержательно обрисовав навострившим ушки спутникам наше положеньице. В панику впала одна только Джесс, убеждённо заявив, что в таких кошмарных условиях она не протянет и дня. Тут я начал загибать пальцы, запоминая наиважнейшие и неотъемлемые приоритеты юной испаночки. Итак, по всем раскладам выходило, что она неминуемо загнётся без сотового телефона, MTV (Трейси сделала вид, что её тошнит), какого-то жутко редкого сорта кофе и горячего душа. Ну, с последним утверждением она погорячилась, душ, пусть и горячий, в трактире уровня «Короля Ричарда» быть должен.

- У них же наверняка в туалете нет приличных унитазов! – добила всех окончательно Джессика, возбуждённо размахивая руками. Она настолько успешно изображала ветряную мельницу, что примостившийся рядом Мартин был вынужден постоянно уклоняться от её рук. Правда, мелкий паршивец при этом не забывал стрелять глазами на тяжело вздымающуюся полную грудь испанки.

Трейси звонко засмеялась, развязано закинув ногу на ногу, и сложив руки на набитом животе. Ральф утробно хрюкал в усы, остальные ржали как кони, и я в том числе. Саша прилагала титанические усилия, чтобы не присоединиться к нам.

- Ну чего вы смеётесь, я же серьёзно говорю! – надулась Веласкес, обхватив себя за плечи. – Я ничего смешного не вижу, понятно вам? Саша, ну скажи ты им! Или ты тоже против меня?

Зверева заботливо погладила подружку по черноволосой головке, приговаривая нарочито ласковым голоском:

- Не переживай, милая. Они просто не понимают всех нюансов твоей утончённой возвышенной натуры. Я тоже без приличного унитаза глаз сомкнуть не смогу!

- А-а-а! Ты задница бессердечная, а не подруга!

Короче, мои ребята держались на ура, молодцом. Шутки-прибаутки повышают настроение и боевой дух. Оптимистично заряженному человеку любая проблема кажется легко решаемой и проходимой. Вот только, что это я заладил, как попугай - «мои ребята, мои друзья»? Я что, добровольно выбрал себе ярмо няньки, записался в волонтёры, воспитатели? Я их всех знаю меньше суток и не Бог весть как, а всё туда же! Уже непроизвольно забочусь о них. Волноваться начал. Записался в этакие лидеры-наставники, придурок. Что меня заставляет идти впереди, решать все трудные вопросы, отстаивать их интересы? Я знал, что без колебаний заступлюсь за любого из этих подростков, и никого из них не оставлю в беде... И ничего не мог с этим поделать. Что двигало мной? Что проснулось во мне? Порядочность, чувство справедливости, отцовский инстинкт? А, может, такое порядком подзабытое в современном мире понятие, как честь? Я толком не могу сказать. Просто так вот всё получается. Ну не могу я почему-то на них наплевать. Неправильно это, не по-человечески, не по-мужски, что ли. По-другому я не мог и точка. Хватит об этом.

Пока мы трепались по пустякам, произошла одна, во многом определившая дальнейший ход развитий, вещь. Несколько бедолаг, в том числе и мы, умудрились остаться без комнат. Все заветные ключики были влёт расхвачены более шустрыми и предприимчивыми личностями. И когда мы подошли к барной стойке, нашему взору предстала голая доска с оголёнными вбитыми гвоздиками. Хозяин виновато потупил глаза. Мол, извините, кто не успел, тот опоздал. Что ж, обидно, конечно, но сами виноваты, в большой семье не щёлкают хлебалом. Однако, как дальше быть? Завалиться всем вповалку на полу под ногами у подвыпивших посетителей трактира как-то не улыбалось. Равно как и прозябать на улице под забором. С нами были девушки, в конце то концов!