Прозрачные створки капсулы раздвинулись с едва слышным свистом, и Фён вдруг подумала, что капсула эта удивительно похожа на гроб, в котором хоронят в космосе погибших — когда, разумеется, есть что хоронить. Она судорожно вздохнула. Её трясло.
— Всё в порядке. — Лада положила руку ей на плечо. — Всё уже закончилось.
— Но ничего ведь не закончилось! — замотала головой Фён.
— Спасательные шаттлы не трогают. Да и Черна не упустит случая заграбастать наш кораблик. На колониях, — Лада постучала костяшками пальцев по переборке, — каждый грамм синтопа на счёту.
— Да не о том я, — тихо сказала Фён.
— А о чём? С твоим возвращением на Литию придётся повременить, конечно. Но это уж точно лучше, чем из шлюза прыгать.
— Что ещё будет на Черне! — качнула головой Фён. — Не просто же так наш крейсер…
— Хорош галдеть! — перебил её Насир. — И дышать моим воздухом! Залезай!
Фён послушно забралась в капсулу.
Взвыли невидимые приводы, и подкладка из пеномассы мягко обхватила её по бокам. Фён хотела что-то сказать, попрощаться, пожелать удачи перед тем, как её утянет в бесцветный сон, но створки капсулы мгновенно закрылись. Лада улыбнулась ей, коснувшись пальцами стекла. Заплясали какие-то сообщения, и всё перед глазами затуманилось, как будто воздух изменил физические свойства и перестал пропускать свет.
В голову полезла статистика о неудачных выходах из гибернации, Фён глубоко вздохнула — так сильно, как только могла, до боли в рёбрах, — и уже не вспомнила потом, как выдохнула.
Ей приснилась большая чёрная планета, которая притягивает свет.