Страха же вашего не убоимся, яко с нами Бог

Придет время, возлюбленные дети мои, когда монахи оставят пустыни и потекут вместо них в богатые города, где вместо этих пустынных пещер и тесных келий воздвигнут гордые здания, могущие спорить с палатами царей, вместо нищеты возрастет любовь к собиранию богатств, смирение заменится гордостию, многие будут гордиться знанием, но голым, чуждым добрых дел, соответствующих знанию; любовь охладеет; вместо воздержания умножится чревоугодие, и очень многие из них будут заботиться о роскошных яствах, не меньше самих мирян, от которых монахи ничем другим отличаться не будут, как одеянием и наглавником; и, несмотря на то, что будут жить среди мира, будут называть себя уединенниками. При том они будут величаться, говоря: я Павлов, я Аполлосов, как бы вся сила их монашества состояла в достоинстве их предшественников. Они будут величаться отцами своими, как иудеи – отцом своим Авраамом. Но будут в то время и такие, которые окажутся гораздо лучше и совершеннее нас; ибо блаженнее тот, кто мог преступить, и не преступил, – и зло сотворить и не сотворил, нежели тот, кто влеком был к добру массою стремящихся к тому ревнителей.⁵

Вы видите первый мир, который Бог истребил за блудодеяния и насилие, какие были среди людей того времени; подобным образом Содом и Гоморру Бог некогда истребил за блуд одеяние и немилосердие. Так и конец этого мира будет при этих трех вещах: если насилие умножатся среди людей и если блуд умножится среди монахов, – вот конец мира. Если вы увидите старых монахов, которые покидают пустыни и монастыри и изобретают предлоги к тому, чтобы ходить в города и селения, подражая образу жизни анахоретов, которые пребывают в домах мирян с женщинами, а молодых монахов увидите пребывающими в обителях дев, так как их кельи примыкают к ним, а окна их доступны, и также мужей пустыни увидите любящими есть и пить более, чем трудиться в воздержании и утеснении, если вы увидите монахов торгующими, покупающими, продающими по подобию мирян, – вот конец мира. Не будет покоя для мира, но только скорбь и бедствие до скончания века сего. Настанет некогда время, – человеки будут безумствовать. Увидев неподверженного общей болезни, восстанут на него говоря: «Ты по преимуществу находишься в недуге, потому что не подобен нам».⁶

Святитель Кирилл Иерусалимский († 386 г.)

Бог всего да сохранит всех вас, чтобы вы помнили признаки скончания мира и остались непобедимыми антихристу. Представлены тебе признаки имеющего приидти обольстителя; представлены доказательства на то, что истинный Христос явно сойдет с небес. Первого убегай, как ложного; а Сего ожидай, как истинного. Узнал ты средство, как во время Суда явиться на правой стороне. Сохрани завет со Христом, украшаясь добрыми делами, дабы с дерзновением представ пред Судию, мог ты наследовать Царство Небесное. Через Него и с Ним да будет слава Богу вместе со Святым Духом во веки веков! Аминь!

Преподобный Авва Исхирион (IV в.)

Отцы Египетского скита спросили: «Что сделали мы?» Авва Исхирион отвечал: «Мы исполнили Заповеди Божии». Затем спросили: «Что сделают те, которые будут после нас?» – «Они будут иметь делание вполовину против нас». Тогда спросили его: «А что сделают те, которые будут после них?» Он ответил: «Они отнюдь не будут иметь монашеского делания; но им попустятся скорби, и те из них, которые устоят, будут выше нас и отцов наших».⁷

Преподобный Симеон Дивногорец († 596)

Рече ми явивыйся ми Ангел, яко в последняя времена весь иноческий чин в погибель совратится, разве неции малии возлюбившие труд, болезнь и смирение. И спасаяй да спасет душу свою. В последния дни во стех (т. е. из ста) едва един спасаемый будет, в пятидесятих же не вем, аще обрящется. Все убо совратятся, любяще трапезы и объядения, любоначальство и сребролюбие; мнози убо звани, мало избранных. А о мирских речено есть Духом Святым, что от тьмы (десять тысяч) душ едва единый обретется спасающийся.

Святитель Игнатий Брянчанинов также писал о трудности спасения для монахов последних времен: «Некоторый египетский Отец однажды пришел в исступление и сделался зрителем духовного видения. Три монаха, видел он, стояли на берегу моря. С другого берега раздался к ним голос: «Примите крылья и придите ко Мне». Вслед за гласом два монаха получили огненные крылья и быстро перелетели на другой берег. Третий остался на прежнем месте. Он начал плакать и вопиять. Наконец и ему даны были крылья, но не огненные, а какие-то безсильные, и он полетел чрез море с большим трудом и усилием. Часто ослабевал он и погружался в море; видя себя утопающим, начинал вопиять жалостно, приподымался из моря, снова летел тихо и низко, снова изнемогал, снова опускался к пучине, снова вопиял, снова приподымался и, истомленный, едва перелетел чрез море. Первые два монаха служили изображением монашества первых времен, а третий – монашества времен последних, скудного по числу и по преуспеянию».⁸