Страхи и сны

Он опрокинул, ветер, хрупкую креманку

И прахом всё, слетело вниз. Ладони в ранках

И, ударяясь, – брызги влёт, приударяя:

Листву, надежды, время рвёт, себя меняя,

А после – нежно, нараспев, тома листая,

Всё наспех, так и не успев, он тихо тает.

Гроза

Не принимали душ лягушки

с прошедшей прочь давно грозы.

И в с-мутных водах – сферы стружки,

И в мятой ткани вод – азы

Волнений трепета, терзаний,

Дерзаний дерзости…

Натрут брега волной.

Сотрут тот, тайный

Призыв, что волны чертят тут.

Исправив красным все помарки,

Гроза ушла. И день нежаркий

Уходит тихо за зарю,

Где совы гулко шепчут: "Сплю…"

Грустное

Там обветшавшей кисти piano¹²

Упрямо студит ветер пряный

Дерев кудрявую главу.

Кувшинки тонут. На плаву

Едва упавший слабый лист.

То осень. Бойкий пианист

Её сыграет и уходит.

Резона дольше не находит

Остаться иль повременить.

И паутины канет нить,

Струною глухо оборвётся.

К тому же всё округ ведётся,

И мы повадились. Обидно.

Но тот устав не нами, видно

Устроен. И расстроен тем

В сомненьях сонма грустных тем

Гуляем!

Тюль берёз, набивная парча сосняка.

Поперчил пропечённый пригорок -

Муравейник. И пчёлки из норок…

Ландыш спит, а комар не встревожен пока.

Но стреножен. Готов. Для кого та потеха?

Гул голодный, гудение. Неотвратим,

Но сбывается всё. То, чего не хотим?

Всем согласного филина? Выхухоль смеха

Не скрывает. Она, потешаясь над нами,

Не рифмует, живёт. И поляной татами,

Той, в цветах, притворяется споро земля.

Не поспоришь. Не спорь. Вдох и выдох. Гуляй.

Дачное. Наивное

День. До дна его испить.

Всё, чего не может быть

Перепробовать. До капли!

Но бывает редко так ли.

Цапля влажную лягушку

Видит, да её макушка

В той небрежной зарисовке,

Вся в осоки сочном соке.

И летит подальше та

От заветного куста.

День. Прозрачный призрак лета.

Мерный ритм, глотки куплета.

Мелко дно, вода прозрачна.

Время кажется удачным.

Это часто неспроста.

Жизнь – то музыка "с листа".

Дождь

Мозаикой, заика дождь

на стеклах пишет безымянный,

желанный может быть нежданным,

нежданный нежеланным тож.

Но так ли, нет ли, что за дело.

Лишь в окна медленно глядела б.

И поджидала я его.

И нет мне дела до всего,

что лучше, краше, веселее.

Река по осени мелеет.

Милее мене станет ли?

И ей сказать о том смогли б?

Ему видней

Дрозды у Ленинградского вокзала.

Природа так душевно завязала

Одним движеньем нежный завиток,

И, может быть, читая между строк,

Ты совершаешь больше, чем хотелось

Тебе доверить миру. Судит смелость

О том, что издалёка так, слегка.

Теченье жизни – капля, тон, река…

А вне, по ней ли… Было бы по ней.

Всё это так, сквозь сон, его видней.

Зоопарк

Подумаешь – фламинго,

Куры на ногах длинных,

И с шеей жаркой, линной¹³.

Как в бане на Неглинной,

***

То ли дело – дятел! Тело

Демонстрирует несмело.

Сам-то смел. На ствол взлетает

Долбит, слушает, сметает

Крошек крошево на траву.

Ранит редко и по праву.

***

Тут же – гуси в воду гузкой.

Щелью клюва крепкой, узкой

Перья мажут так подробно.

Им – тепло, легко, удобно.

Плавать или полететь?

Надо всё суметь, заметь.

***

А павлин – открыто властно

Прочь отпугивает лишних.

Так кричать небезопасно,

Как глотать поспешно вишни.

Только в полдень, в час приветный,

Чуб павлину тихо гладит

Та, кому он – тот, заветный,

Та, невзрачна. С нею ради

Он убор поносит важный,

Изумрудное убранство.

Он же сильный, он отважный,

Так к чему ему жеманство?

***

В зоопарке, щурясь зорко,

Я осматривал округу.

Но моргнул мне глазом сокол.

Я – заснул. И так, по кругу

Мне, подросшему, в коляске

Ночь состроит злые глазки.

И во сне, – фламинго… гусь…

Я их тоже не боюсь.

Иней

Иней бегает за мышью.

Ходит он всему неслышный,

И колючим бархатом

Стелет мягко, матово.

Только выйдет солнце после,

Глянет – бриллиантов россыпь,

И следов мышиных оспин,

И крупинки крови возле.

Иней, – так красиво… вроде.

Но, одет не по погоде,

Тот, босой, живёт вне дома,

Вне тепла печи истомы.

Он не нужен, он не брошен.

Он же милый и хороший,

Но… его… к себе … и в дом?!

В это верится с трудом.

Искренность

Стеснений без осенняя лягушка,

Рассеянной была или казалась.

Оса кружила у её макушки,

На "раз-два-три" гарцуя, не касаясь.

У пены облака с поверхности пруда,

Куда как больше сетовать резоны.

Вдали грубы, гортанны перезвоны:

То ворон, хрипло, впрочем – как всегда,

В кругу таких же, судит непохожих.

И, в тот же час, – не слишком осторожен.

Как перед тем сомнений прячет споры,

Стреножен совестью не каждый, это да.

Лишь иногда прозрачна та вода,

Что омывает мысли, чувства, споры.

Её уносит вдаль семи морей.

И силы нет кому тягаться с ней.

Камыш

Небрежный локон камыша,

Он не дышал, он не мешал,

А подставлял подсохши пряди,

Ишь – наслаждений нежных ради,

Что ветры дарят. Рыбы блеск

С покатой берега низины,

Лишь соблюдают утки. Плес

Зачёсом леса. Из корзины

Седого пня глядит Луна,

Росой вечернею пьяна…

Колодец жизни

Листвы навстречу отсвет фар.

Стаккато сна, легато речи.

Туман с реки, как будто пар,

И полушепот ночи. Свечи

Сдувает чуб сквозняк в окно.

Сверчок фальшивит, но играет.

Ведро в колодце знает дно,

А видит звёзды. И рыдает:

Когда его – на цепь. Как можно?!

Жизнь – это просто, это – сложно.

Красный день

Играет рыба под поверхностью воды.