Страхослов

– Что это еще за чертовщина? – оторопела я.

Дэни была потрясена не меньше меня. Она дотронулась кончиком пальца до одного из волдырей, отдернула руку и принялась массировать подушечку.

– Обморожение. Наверное, стоит позвать моего босса. А вы сидите тут и не двигайтесь.

«Не двигаться? Она шутит, что ли?»

Доктор Моргантау отвел нас в секционную, что не очень-то меня приободрило. Но там никого не было, а главное, заверил меня врач, там было намного чище, чем в комнате отдыха.

– Ну хорошо, – сказала я, когда он усадил меня под лампой и, взяв увеличительное стекло, принялся рассматривать мой палец. – И помните, что я еще жива. И палец мой – тоже.

– Еще немного, и все обстояло бы несколько иначе. Я говорю о вашем пальце, – поспешно добавил он, заметив, как я напряглась. – Судя по виду, вы долго держали палец в морозильной камере… даже представить себе не могу, насколько долго. И швы на ране выглядят знакомо. – Он повернулся к Дэни Вашингтон.

Прежде чем девушка успела что-то сказать, вмешалась Милли-Лу:

– Мой информатор сообщил, что в городе несколько человек умерли при необычных обстоятельствах. Мы пробрались в морг, и Дэни застукала нас там. Люси так испугалась, что отшатнулась и случайно накололась на замороженные волосы той дамы, как там ее звали. Дэни достала осколки и наложила швы.

Судя по выражению лица доктора, его голова полнилась сейчас не самыми счастливыми мыслями.

* * *

Я была единственной, кто не хотел отправляться в больницу. И единственной, чье мнение в этом вопросе не учитывалось.

Доктор Моргентау поручил Дэни перебинтовать мне всю руку, а сам отправился звонить в больницу. Когда мы приехали туда, нас уже поджидали медсестры. Они поспешно провели меня в смотровую – к моей радости, та находилась довольно далеко от отделения скорой помощи – и даже не заставили заполнять бумаги. В смотровой меня уже ждали три врача – два мужчины и одна женщина.

Они набросились на меня – вернее, на мой палец, не успел доктор Моргантау их представить. На этот раз Милли-Лу не пришлось заслонять от меня мою руку – за врачами мне все равно ничего не было видно. Я лежала на процедурном столе, вытянув руку как можно дальше (собственно, лежать так было довольно неудобно), а врачи о чем-то перешептывались. Милли-Лу стояла с другой стороны, держа меня за здоровую руку и поглаживая по плечу.

И вдруг я ощутила острую боль.

– Ай! – завопила я. – Что вы делаете?

Все врачи повернулись ко мне.

– Ткань сохраняет чувствительность, – отметила женщина. – Вы это чувствуете?

– Ай! Прекратите! – Палец вновь пронзила острая боль.

– Дэни, расскажите им то, что рассказали мне, – позвал свою подопечную доктор Моргантау.

Дэни подошла к врачам, столпившимся у процедурного стола, и рассказала, как вытащила кусочки замороженных волосков из моего пальца.

– И вы уверены, что извлекли все осколки? – мрачно осведомилась женщина-врач.

– Тогда я была в этом уверена. – Ее голос дрогнул.

Я посмотрела на Милли-Лу. Она сжала мою руку – и я вновь почувствовала боль от укола в основании пальца, но на этот раз мне показалось, что меня укололи булавкой, и ощущение было приглушенным, намного слабее, чем прежде.

– Что вы там вытворяете? – возмутилась я. – И да, я это почувствовала, но не очень сильно.

Все замолчали на секунду. Затем доктор Моргантау отвел Милли-Лу в сторону и принялся что-то ей нашептывать. При этом она умудрилась не отпустить мою руку. Договорив с ней, он подошел ко мне и начал задавать вопросы. Кто мои ближайшие родственники? Когда я в последний раз ела? Когда пила?

Я все еще возмущалась – что, черт побери, происходит? – когда они вкололи мне анестетик. Эта идея пришлась мне не по душе, но вскоре препарат начал действовать, и мне на все стало наплевать. Я впала в беспамятство, лишь временами приходя в себя, и едва ли понимала, что мне опять вкололи новокаин. Но не только в палец – на этот раз онемела ладонь, нижние фаланги всех пальцев и большой палец полностью. Я смутно подозревала, что это не к добру, но никакого желания выяснять, зачем все это, у меня не было. Кажется, это длилось часами. В какой-то момент голова у меня прояснилась, но затем лекарство начало действовать с новой силой – и я потеряла сознание.

Когда я наконец очнулась, оказалось, что моя правая рука прибинтована к шине, чтобы я не могла ею двигать, вся кисть забинтована, а из запястья торчит катетер. Я попыталась пошевелить его, но он тоже был закреплен. Больно не было, только холодно, точно мою руку опустили в коробку со льдом.

Кто-то дотронулся до моего плеча. Милли-Лу. Она попыталась ободряюще улыбнуться, но это не очень хорошо у нее получилось.

– Как себя чувствуешь?

Я с трудом сфокусировала на ней взгляд.

– А вы как думаете? – попыталась произнести я. Вышло что-то вроде: «А ы ак умаэте?»

– Вот, выпей воды. – Она приподняла мою голову и вставила мне в рот трубочку.

Вода показалась мне невероятно холодной. От нее тут же заболело горло, но в то же время стало легче.