Страна багровых туч

Даже на такой дороге водитель «Мальчика» мог бы развить вдвое большую скорость, но каждый раз, когда транспортер встряхивало на очередной рытвине, Юрковский в темноте кабины громко стонал, не просыпаясь, и водитель стискивал зубы, словно у него самого мучительно горело тело, усыпанное нарывами.

Сквозь ровный шум двигателя прорывалось приглушенное хрипение приемника; командир не выключал его теперь ни на минуту. За откидным столиком он шуршал бумагами. Толчки должны были сильно мешать ему, но он молчал.

Как все это странно, не похоже на ту картину, которую так часто представлял себе Быков! Закончена разведка, построен ракетодром, торжественно опускается на расчищенную равнину «Хиус», великолепная, замечательная встреча, уютные каюты, добрый, славный Михаил Антонович и — наконец! — домой… И вместо этого: странные вспышки на юге, бешеная гонка по изрытой земле и странно холодное, напряженное лицо командира. Никогда еще Быков не видел его таким… Ну, понятно, рискованно было ждать возобновления связи с «Хиусом», имея на борту тяжело больного Дауге и запас воды всего на трое-четверо суток. Понятно, почему Ермаков решил вернуться к «Хиусу». Но почему такая спешка? Почему такое значение придал командир вспышкам на юге?

Ведь ясно — он ждал их. Неужели это Михаил? Неужели…

— Алексей Петрович, я должен с вами поговорить, — негромко сказал Ермаков.

Быков ответил, не оборачиваясь, — все внимание его поглощала дорога:

— Слушаю вас, Анатолий Борисович.

Рытвина. Толчок. Громко стонет спящий Юрковский.

— Остановите машину.

— Слушаюсь…

Ермаков сидел без шлема за откидным столиком. Голубой мягкий свет падал на карту, на тонкие белые пальцы командира, играющие карандашом.

— Слушайте меня внимательно, Быков. Это очень важно. Две вспышки на юге — вы помните?

— Да.

— Я определил их координаты в предположении, что это сигнальные ракеты…

— «Хиус»?!

— Этого я не знаю. Смотрите…

Это была карта исследованной области. Быков разглядел почти правильное кольцо огромного болота, грязевого кратера, и крестик внутри его — место посадки «Хиуса». Путь «Мальчика» через пустыню и гряду скал к ракетодрому «Голконда-1» был нанесен четким пунктиром. Резко бросалось в глаза чернильно-черное пятно Голконды, окаймленное бледно-серым поясом Дымного моря.

Ермаков указал кончиком карандаша на маленький красный кружок юго-восточнее болота:

— Вот эта точка. Вы видите, это в стороне от болота… Именно отсюда были выпущены ракеты, если, конечно, это были ракеты. Точность определения — пять — семь километров.

— Но как и почему мог перескочить туда «Хиус»?

— Я не говорил, что это «Хиус». Но…

— Что?

Ермаков ссутулился и погладил больную ногу.

— Вот что, Быков. Сейчас мы идем к месту посадки «Хиуса». К болоту. Ракеты могли быть выпущены какой-нибудь экспедицией, знающей, что мы где-то в этом районе. Возможно, это просто автоуправляемая ракета-грузовик с продовольствием. Или там вообще ничего нет. Мы могли видеть атмосферные вспышки… Однако они странно совпадают с нашим условным сигналом.

— Ровно в двадцать ноль-ноль? — спросил Быков.

— В двадцать двенадцать, — холодно уточнил Ермаков.

— А Михаил должен был в случае… должен был сигнализировать ровно в двадцать?

— Да.

Быков отчетливо ощутил в груди холодок нехорошего предчувствия.

— Очень странно оборвалась связь, — продолжал Ермаков, словно размышляя вслух. — Репродуктор загудел, и я почти перестал слышать Крутикова. Но мне показалось, что он окликнул меня как-то… взволнованно. Слишком взволнованно… Потом наступила тишина. И теперь третьи сутки молчит.

Он наклонился к уху Быкова. На мгновение его глаза засветились в сумраке кабины, как у кошки.

— Так или иначе, одну карту я отдаю вам. Спрячьте и держите при себе. Все время держите при себе. Вторая останется у меня, я кладу ее вот сюда, в столик. Что бы ни случилось, держите курс на болото. Не ищите новой дороги. Нам незачем терять время. Держите курс на «Хиус». И только если «Хиуса» на болоте не окажется…

Быков затаил дыхание.

— Впрочем, я надеюсь на лучшее, — закончил Ермаков таким тоном, что Быков понял: командир почти не надеется на лучшее.

Несколько секунд они молчали.

— Вот и все, что я хотел вам сказать. Держите курс на болото! — Ермаков негромко кашлянул и повернулся к приемнику.

«Мальчик», подминая под себя каменное крошево, снова двинулся с места. Быков уже не обращал внимания на стоны Юрковского. Стрелка спидометра поползла за тридцать. Транспортер набирал скорость.

«„Хиус“, — думал Быков. — Михаил Антонович… Неужели беда? Неужели планетолет погиб?»

Хрипит несчастный Дауге, запрокинув осунувшееся лицо в пятнах нездорового румянца. Жуткая, непостижимая болезнь. Что это? Не помогают никакие средства.