Страна чудес

Орла прикрыла глаза рукой, когда они вышли из тени деревьев. Во дворе образовалось скопление снежных рулонов. Некоторые были маленькие, высотой всего в фут, другие – размером с тюк сена, который они напоминали.

Тайко вырвался из ее хватки и побежал вперед на разведку, с еще большим интересом, чем в первый раз.

– Их так много, мама!

В самом деле. На этот раз феномен произвел на нее впечатление неестественного явления. Они сформировались в результате ветра, который дул в одном направлении. От дома. К тропинке, по которой они входили в лес. Настораживающе.

Порыв ветра – и все снежные рулоны поползли к ним.

Тайко закричал и помчался к маме.

Они стояли на месте и смотрели. Потом подул новый порыв ветра, и рулоны опять двинулись на них.

– Они нас схватят! – закричал сын.

Орла подняла впавшего в истерику Тайко на руки. Его не испугало ни северное сияние, ни гораздо более опасный снегопад. Но теперь он кричал – после каждого порыва ветра, который двигал эти рулоны.

– Тайко, дорогой, все в порядке… Это просто ветер.

Просто ветер и небольшой «подарок» от того, что управляло погодой и жило в гигантском дереве.

– Кажется… – Элеанор Куин прошла по полю снежных рулонов, – оно не пытается тебя напугать, а… Кажется, оно думает, что играет. Оно просто хочет играть!

Порывы ветра становились сильнее и чаще, ускоряя движение снежных рулонов.

– Мама, помоги!

У Орлы не было другого выбора, кроме как побежать по сугробам к дому с напуганным сыном, сжавшимся у нее на руках.

Позади нее тревожно закричала Элеанор Куин.

– Милая? – Орла остановилась на крыльце, по-прежнему держа Тайко.

Позади нее Элеанор Куин пробивалась сквозь полосу препятствий и хаотичный ветер. Снежные рулоны перекатывались, набирая скорость, преследуя ее. Орла поставила Тайко на землю, готовая встретиться с загадкой природы лицом к лицу и помочь дочери. Но Элеанор Куин оказалась быстрее: она забежала на крыльцо, схватив маму за руку. Орла открыла дверь, и дети протиснулись в дом.

Снежные рулоны оказались у лестницы. Снежинки, испарявшиеся с их дугообразных форм, создавали иллюзию, будто они дышат. Пытаются отдышаться. Словно стая диких собак разных размеров, бдительных и голодных.

Они не дали бы ей уйти.

Орла хотела понять, как Оно это делало: преобразовывало ли оно землю или же их разум? Все, что они видели, казалось настоящим. Выглядело настоящим – настолько, что она перепутала мужа с белым медведем. Но как такое возможно? Ни у одного призрака не было бы столько власти над землей или людьми, верно? И что Оно пыталось сказать или сделать? Его отчаяние сейчас казалось очевидным, и не имея других доказательств, Орла предположила, что есть связь между Его поведением и ускорившимся увяданием гигантской сосны, где Оно «жило».

Стая снежных рулонов следила за каждым ее движением, пока она стояла на ступеньках. У них не было глаз, но Орла чувствовала, что они за ней наблюдают. Оценивают. Выжидают, чтобы наброситься, если она сделает что-то не так. Орла хотела накинуться на это чертово нечто, сделать хоть что-нибудь.

Вот и конец ее плану откопать машину и уехать отсюда. Слишком легко было представить, как это орда катится на нее, погребая под собой. Делает сиротами ее детей.

Нет, она понимала, что так нельзя.

– Хорошо. Мы стараемся. – Орла вытянула руки: «Стоп». И подняла их: «Мы не виноваты. Мы стараемся».

Снежные рулоны ждали, словно бесстрастная публика. Дожидались следующего акта…

Орла ушла со сцены и исчезла в доме.

31

Перед тем как уехать из города, Орла прочла книгу автора корейско-американского происхождения, который уехал в Пхеньян преподавать в элитной школе. Северная Корея была увлечением, которое они с Шоу разделяли; они смотрели все документальные фильмы, которые могли найти об этой скрытной, авторитарной нации. Молодежь подчинялась строгим правилам, ее заставляли, как мясо, проходить через мясорубку и становиться однородной массой. Даже их понятие дружбы приводило Орлу в ужас: «друзей» назначали, и они следили друг за другом. Но что насчет свободы воли? А как же любовь? Все было так по-оруэлловски – устранить язык, чтобы устранить мысли, вот только ничто не может навсегда подавить человеческие эмоции. Это потребовало бы, как в научной фантастике, хирургического удаления неотъемлемой части души.

Эта книга привела ее к другой, к сборнику рассказов, которые были вывезены контрабандой из страны. Именно в одной из историй Орла узнала, что существует наказание за неприкрытые слезы на публике. Подобные проявления повышенной тревожности считались доказательством оппозиционной настроенности человека: ни у одного жителя Северной Кореи, который по-настоящему любит свою страну, нет повода плакать. И не может быть никогда. Потеря контроля над своими эмоциями может означать изгнание. Или казнь.