Страна Чудес без тормозов и Конец Света

Как и следовало ожидать, яму порядком замело. Вокруг уже ни стариков, ни инструментов. Можно не сомневаться – к утру снег похоронит яму целиком. Я стою перед ней и смотрю на падающие хлопья. А они все гуще – за несколько метров уже ничего не разглядеть. Я снимаю черные очки, прячу в карман, заматываю лицо шарфом до самых глаз и спускаюсь по склону. Рифленые подошвы скрипят на ходу. Иногда из леса доносятся крики птиц. Не знаю, каково птицам в такую метель. А что сейчас делают звери? О чем они думают в таком непролазном снегу?

* * *

Я прихожу в Библиотеку на час раньше обычного, но она уже ждет меня, затопив печку. Приняв у меня пальто, отряхивает налипший снег и помогает сбить с ботинок кусочки льда.

Я был здесь только вчера, но мне уже не хватает Библиотеки. Желтой лампы под матовым абажуром, тепла печки, аромата закипающего кофейника, старых воспоминаний, осевших по углам невидимой пылью… И ее – спокойной, в любую секунду готовой прийти на помощь. Всего этого мне уже так давно недостает. Расслабившись, я погружаюсь в уют Библиотеки. Очень скоро я потеряю этот тихий мир навсегда.

– Сейчас поешь? Или позже?

– Вообще не буду, – говорю я. – что-то не хочется.

– Ладно, проголодаешься – сразу скажи. Может, кофе?

– Давай.

Я вешаю над огнем мокрые перчатки и, грея пальцы, смотрю, как она разливает по чашкам кофе. Одну чашку ставит мне, а с другой садится за стол.

– Жуткий снег, – говорю я. – Ничего не видно.

– Да уж… Теперь зарядит на несколько дней. Пока все тучи на землю не выпадут.

Я сажусь напротив и смотрю ей в лицо. Невыразимая тоска опять словно затягивает меня куда-то.

– Когда кончится снег, наметет такие сугробы, каких ты никогда не видел, – говорит она.

– И, наверно, никогда не увижу.

Она смотрит на меня.

– Почему? Каждый может смотреть на снег.

– Давай, мы сегодня не будем читать сны? Просто поговорим, – предлагаю я. – Это очень важно. Я хочу рассказать тебе кое-что и послушать, что ты об этом думаешь. Согласна?

Даже не представляя, о чем я, она сцепляет ладони и кивает, глядя сквозь меня.

– Моя тень умирает, – начинаю я. – Сама понимаешь, такую суровую зиму ей не пережить. Если она умрет, я навсегда забуду, кто я такой. Поэтому я должен решить кое-что важное. Это касается и меня, и тебя. А времени очень мало. Я много думал, но вывод всегда получался один. А потом – решил.

Я глотаю кофе и в который раз задумываюсь – не ошибка ли? Нет, все правильно. Не потерять ничего мне уже все равно не удастся.

– Завтра я уйду из Города, – продолжаю я. – Не знаю, как и откуда. Это мне объяснит моя тень. Я уйду вместе с ней. Мы вернемся в мир, откуда пришли, и будем там жить. У меня снова появится тень, я буду страдать и переживать, а потом состарюсь и умру. Такая жизнь – как раз для меня. Мое «я» будет таскаться везде за мною, доставать меня и вертеть мною, как ему вздумается. Но… ты просто не можешь представить, как для меня это важно.

Она смотрит прямо перед собой – то ли на меня, то ли в пустоту, где я должен сидеть.

– Тебе не нравится Город?

– Помнишь, ты говорила: если я ищу покоя – мне здесь понравится? Да, мне нравятся здешние мир и покой. И если я останусь и забуду себя – эти мир и покой станут абсолютными. Ведь в Городе ничего не заставляет мучиться и страдать. Возможно, я всю жизнь буду жалеть, что ушел отсюда. Но стать жителем Города я не могу. Внутри что-то пока еще говорит со мной. Оно никогда не простит, если я останусь, а моя тень умрет и будут гибнуть звери. Каким бы покоем меня за это ни наградили – обмануть это что-то внутри невозможно. Может быть, оно скоро исчезнет. Но это уже другая история. Все, что в нас исчезает – даже если оно исчезает навеки, – оставляет после себя дыры, которые не зарастут никогда… Понимаешь, о чем я?

Она очень долго смотрит на свои пальцы. Над чашками с кофе больше не поднимается пар. Все вокруг замирает.

– То есть, ты никогда не вернешься?

Я качаю головой.

– В Город не возвращаются. Никогда. Даже если я снова приду к Стене, Ворота уже не откроются.

– И тебе не больно?

– Больнее всего потерять тебя. Но я люблю тебя, и это – самое важное. Я не хотел бы приручать тебя и уродовать то, что ты для меня значишь. Уж лучше потерять тебя так, чтобы ты навсегда оставалась во мне. Но только не наоборот…

По комнате вновь растекается тишина. Только угли в печке трещат будто бы резче обычного. На стене рядом с печкой висят мои пальто, шарф и шапка. Все это я получил от Города. Простые, скромные вещи, но в каждой – чье-то тепло.

– Сначала я думал помочь тени бежать, а самому остаться, – продолжаю я. – Но потом понял: тогда меня выселят в Лес, и мы с тобой больше не увидимся. Ты ведь не сможешь в Лесу. Там живут только те, кто не смог до конца убить свою тень, кто заблудился в своих полумертвых воспоминаниях. Я останусь с искореженным «я» – а ты у себя так и не появишься. Ты будешь нужна мне – но никогда не ответишь мне тем же.

Она качает головой.