Страна Чудес без тормозов и Конец Света

Она достала из холодильника пиццу, сунула в микроволновку и выставила на стол в гостиной бутылку «Шивас Ригал», какое-то вино, пару стаканов и ведерко со льдом. Пока она наливала себе вино, я включил магнитофон и, порыскав на полочке, подобрал несколько кассет на свой вкус. Джеки Маклин, Майлз Дэвис, Уинтон Келли[115] и прочие в том же духе. Пока разогревалась пицца, мы прослушали «Грув Багза», а за ней и «Экипаж с бахромой на верхушке» – я под виски, она под вино.

– Любишь старый джаз? – спросила она.

– Еще школьником бегал в джаз-кафе и все это слушал…

– А новой музыки совсем не слушаешь?

– Ну почему же? «Полис», «Дюран Дюран»… То и дело кто-нибудь ставит.

– А сам для себя?

– А мне не нужно, – ответил я.

– Вот и он – мой муж, то есть – всегда старый джаз слушал…

– Как и я?

– Да, совсем как ты. Его убили железной вазой для цветов.

– То есть как?

– В автобусе какой-то панк разбрызгивал краску из баллончика. Муж пытался его урезонить, а тот ударил его вазой по голове.

– Но зачем панку цветочная ваза?

– Не знаю, – пожала она плечами. – Понятия не имею. Я тоже не знал.

– Так нелепо, да? Умереть в городском автобусе от цветочной вазы…

– И не говори. Мне очень жаль.

Когда пицца разогрелась, я съел свою половину и растянулся на диване со стаканом виски в руке.

– Хочешь увидеть череп единорога? – спросил я.

– Еще бы! – оживилась она. – А что, у тебя есть?

– Не настоящий, конечно. Копия.

– Все равно хочу…

Я вышел на улицу, достал из машины сумку. Стоял тихий октябрьский вечер. Из-за рваных облаков выглядывала почти круглая луна: похоже, завтра будет прекрасная погода. Я вернулся в дом, сел на диван, расстегнул молнию на сумке, вытащил завернутый в банное полотенце череп, развернул и передал ей. Она поставила стакан с вином, взяла череп и осмотрела со всех сторон.

– Здорово сделано!

– Еще бы. Черепных дел мастер изготовил, – сказал я и отхлебнул еще виски.

– Прямо как настоящий…

Я выключил музыку, достал из сумки каминные щипцы и легонько ударил череп по темени. «Кон-н-н», – прозвучало в ответ.

– Что это?

– Каждый череп издает свой неповторимый звук, – объяснил я. – А тот, кто в этом разбирается, может считывать хранящиеся внутри воспоминания.

– Какая чудесная история, – опять восхитилась она. И, взяв щипчики, постучала по черепу сама. – Никогда бы не сказала, что это копия.

– Неудивительно. Человек, который его делал, просто сдвинулся на черепах.

– А мужу череп проломили. Значит, правильный звук уже бы не получился?

– Даже не знаю…

Она поставила череп на стол и снова взяла стакан. Мы с нею сидели бок о бок на диване, каждый со своим стаканом, и смотрели на череп. Голая кость таращилась пустыми глазницами – то ли беззвучно хохотала, то ли хотела втянуть в себя весь окружающий воздух.

– Поставь музыку, – попросила она.

Я выбрал кассету, зарядил в магнитофон, нажал на «воспр.» и снова сел на диван.

– Тебе здесь уютно? Или, может, пойдем наверх?

– Здесь хорошо, – ответил я.

Пэт Бун[116] бархатным голосом запел «Буду дома». Время словно потекло вспять, но мне было уже все равно. Пускай себе течет куда хочет. Она задернула кружевную штору на окне, погасила в комнате свет. И начала раздеваться в лунном сиянии. Сняла с шеи цепочки, расстегнула браслет часов, стянула через голову бархатное платье. Я тоже снял часы, машинально опустил их куда-то за спинку дивана. Стащил пиджак, ослабил галстук и допил виски.

Под «Все мысли о Джорджии» Рэя Чарльза[117] она стянула чулки. Облокотившись о стол, я закрыл глаза и почувствовал, как время перекатывается в моей голове, точно лед на донышке пустого стакана. Мне чудилось, будто однажды – когда-то очень давно – все это уже случалось со мной. Женщина раздевается, мягкая музыка, слова, которые мы говорим друг другу – все словно скопировано откуда-то. Копия картинки немного изменена. Но в самой перемене особого смысла нет. Как бы ни закрутилось теперь – результат будет тот же. Нельзя обскакать кого-то на карусели. Здесь никто не обгоняет, никто не отстает. И все прибывают туда же, откуда уехали.

– Странное чувство, – сказал я, не открывая глаз. – Словно все это уже однажды со мной случалось…

– Конечно, случалось. – Она забрала у меня стакан и начала расстегивать мне рубашку – медленно и аккуратно, словно очищала фасолины от кожуры.

– А ты откуда знаешь?

– Просто знаю – и все, – ответила она. Склонилась и повела губами по моей груди. Голой кожей я чувствовал ее мягкие волосы. – Все, что с нами происходит, уже когда-то случалось. Мы просто возвращаемся по кругу туда, откуда пришли. Тебе не кажется?

И я отдал свое тело ее поцелуям и касаниям. В голове проносились карпы, кусачки для ногтей, химчистка, улитка на цветочном листе. Сколько на свете подсказок, думал я. Полузабытых и почти незаметных ориентиров, которые мы оставляем на пути.

Я открыл глаза, бережно обнял ее и попробовал нащупать застежку лифчика у нее на спине. Но никакой застежки не нашел.

– Спереди, – шепчет она.

Эволюция мира и впрямь не стоит на месте.

* * *