Страна Чудес без тормозов и Конец Света

– Сам пока не пойму. Но что-то в этом есть. Ведь мой шаффлинг-пароль – тоже «конец света». Что это, случайное совпадение? Ни за что не поверю.

– А какой смысл у «конца света» в твоем пароле?

– Не знаю. Все, что касается моего мозга, спрятано там, куда мне ни за что не добраться. Я знаю только сами слова – «конец света».

– Что, действительно не добраться?

– Бесполезно, – покачал я головой. – Позови я на помощь хоть целую дивизию – в подземные хранилища Системы не попасть никогда.

– Но дед ведь как-то вынес оттуда твой файл.

– Возможно. Но это всего лишь предположение. Я должен поговорить с твоим дедом напрямую.

– Значит, ты спасешь его от жаббервогов?

Зажимая рану на животе, я с трудом сел в кровати. Голова болела так, точно мозг сверлили дрелью изнутри.

– Похоже, придется, – вздохнул я. – Не знаю, что означает его «конец света», но игнорировать эту штуку не получается. Если сидеть сложа руки, кому-то очень сильно не поздоровится…

Я не стал говорить, что этот кто-то скорее всего – я сам.

– Значит, тебе нужно спасти моего деда.

– Потому что мы все – хорошие люди?

– Ага, – кивнула она.

18 Конец света Чтение снов

Так и не разобравшись в себе до конца, я возвращаюсь к чтению старых снов. Зима крепчает, и затягивать с работой не годится. По крайней мере, за чтением снов я могу хоть на время отвлечься от разъедающего мои нервы странного чувства потери.

С другой стороны, чем больше снов я читаю, тем больше меня охватывает бессилие. Как ни стараюсь, я не могу уловить самой сути, которая в этих снах заключается. Словно я день за днем читаю очень длинную повесть, не понимая ни строчки. Буквы разбираю, а слов не пойму. С таким же успехом я мог бы изо дня в день без цели и смысла наблюдать за теченьем Реки. Не делая выводов, ничего не добиваясь. Искусство чтения снов не приносит мне избавления. Я овладел им, но от прочитанных снов пропасть в моей душе только углубилась. Обычно, когда человек так старается чему-нибудь научиться, он приходит к какому-то результату. Я же не прихожу ни к чему.

– Я не вижу в этих снах никакого смысла, – признаюсь я ей. – Ты сказала, вычитывать сны из черепов – моя работа. Но они проходят сквозь меня, не задерживаясь. Я не могу понять ни одного, и чем дальше читаю, тем сильнее чувствую, что просто стираю себя день за днем.

– Но ты продолжаешь их читать, как одержимый, – отвечает она. – С чего бы?

– Не знаю, – качаю я головой. С одной стороны, я читаю сны, чтобы отвлечься от проклятого чувства потери. Но дело совсем не в этом. Иначе с чего бы я их читал так упорно и забывал обо всем вокруг?

– Наверно, дело в тебе самом, – говорит она.

– Во мне самом?

– Может, ты слишком упорно охраняешь себя? Я не знаю, что такое «ты сам» – но, может, лучше выпустить его на волю? Точно так же, как черепа спят и видят, что когда-нибудь ты их прочтешь, – ты сам хочешь их прочитать.

– Почему ты так думаешь?

– Но лишь так и читают старые сны. Времена года сменяют друг друга, птицы летят то на юг, то на север, а сны продолжают читаться…

Она накрывает рукой мою ладонь на столе и улыбается. Ее улыбка напоминает весеннее солнце, вдруг пробившееся сквозь толщу угрюмых туч.

– Отпусти себя. Ты же не узник в тюрьме. Ты – птица, улетевшая в небо за своим сном.

* * *

В итоге я снова, забыв обо всем, погружаюсь в старые сны. Заканчиваю один, подхожу к бесконечным полкам, выбираю следующий и бережно несу к столу. Чуть смоченной в воде тряпицей она смывает с него пыль и грязь, а другой – протирает насухо. Отмытый и отполированный, старый сон белеет, как свежевыпавший снег. Его пустые глазницы в тусклом свете лампы похожи на два бездонных колодца.

Осторожно обнимая его ладонями, я жду, когда он примет температуру моего тела. Согревшись немного – не теплее, чем припекает зимнее солнце, – белоснежный череп начинает рассказывать мне свой сон. Я закрываю глаза, глубоко вдыхаю, полностью расслабляюсь и кончиками пальцев считываю очередную историю. Но, как и всякий раз, интонация этого сна слишком причудлива, а образы, что мне являются, напоминают далекие звезды, белеющие в небесах на рассвете. Я могу прочесть только жалкие осколки смысла. Но они не желают склеиваться ни во что цельное.

Я вижу пейзажи, каких не видел никогда, и слышу музыку, которой не слышал ни разу в жизни. В мои уши втекают слова неизвестного мне языка. Образ за образом выплывают из темноты – и так же внезапно ныряют обратно. Никакой связи между обрывками уловить невозможно. Как если бы я слушал радио, перескакивая с волны на волну. Я напрягаю кончики пальцев, стараясь настроиться поточнее, но все бесполезно. Я чувствую, что мне пытаются что-то передать, но что именно – прочитать не могу.

Может, в моем способе чтения что-то не так. Может, сами сны слишком состарились и утратили внятную форму. А может, их истории разительно отличаются от того, что я называю историей, и наши временные контексты очень уж сильно не совпадают, и я не понимаю, в чем дело.