Читаем Страна Чудес без тормозов и Конец Света полностью

Я попробовал мыслить еще хладнокровнее. Моя нижняя половина на месте. Просто по какой-то причине лишилась чувств. Я крепко зажмурился, переждал волну боли в голове и полностью сосредоточился на том, что у меня внизу. Но все мои усилия напоминали воззвания к пенису, который не хочет вставать. Все равно, что пинать пустоту.

Почему-то я вспомнил длинноволосую библиотекаршу с растянутым желудком. Так вот кто оказался в моей постели той ночью, когда мой пенис не встал, как положено! Вот из-за кого все пошло наперекосяк… С другой стороны, нельзя же обвинять ее во всех моих бедах. Что ни говори, а цель жизни все ж не только в том, чтобы стоял пенис. Эта истина открылась мне еще в молодости, когда я читал «Пармскую обитель» Стендаля. И я выкинул мысли о стоящем пенисе из головы.

Итак, признал я наконец, две половины моего тела живут совершенно разной жизнью. Одна, например, болтается где-нибудь в космосе… Или, скажем, нижняя свисает с края скалы над пропастью, а верхняя держит ее за ноги, не давая упасть. Именно для этого я и сжимаю веревку из последних сил…

Глаза я открыл от яркого света. Толстушка, нагнувшись, светила фонариком мне в лицо.

– Скорее! – кричала она. – Или мы оба погибнем!

Я попытался встать, но это оказалось не так легко. Хочешь выпрямить ноги – а нечего. Выпустив веревку из рук и воткнув локти в камень, я приподнялся, насколько хватило сил. Тело было страшно тяжелым, а скала вокруг – влажной и скользкой, точно от крови. Откуда вокруг столько влаги, я не понимал, но думать об этом некогда. Рана болела так, словно мне только что вспороли живот заново. А потом испинали ботинками. Тяжелыми армейскими ботинками. Мое тело, мое сознание, мою жизнь.

И все же я умудрился, сантиметр за сантиметром, приподняться на руках. И обнаружить, что пряжка ремня зацепилась за скалу, а веревка, привязанная к ремню, тянет кверху. Все это никак не помогало меня спасать, только зря теребило рану на животе.

– Отпусти веревку! – заорал я туда, откуда бил свет. – Я как-нибудь сам попробую, только не дергай!

– Ты в порядке?

– В порядке. Не помру.

Так и не отцепившись пряжкой от скалы, я напряг последние силы – и вытянул нижнюю часть тела из ямы, в которую провалился. Убедившись, что я вылез полностью, толстушка наклонилась и с любопытством меня ощупала, проверяя, все ли на месте.

– Извини, что не могла тебя вытащить, – сказала она. – Пришлось за валун держаться, чтоб самой к тебе не грохнуться.

– Да ладно… Но почему ты не сказала, что здесь ямы?

– Когда бы я успела? Я же кричала тебе «стой!»

– Я не слышал.

– Нужно срочно уходить, – торопила она. – Здесь таких дыр навалом, поэтому двигайся очень внимательно. Выберемся отсюда – и мы у цели. А замешкаемся – из нас высосут кровь и мы уснем здесь навсегда.

– Кровь?

Она посветила в дыру, из которой я выбрался: круглую, вырытую словно по циркулю, диаметром около метра. Потом повела лучом дальше. Докуда хватало глаз зияли точно такие же ямы. Одни шириною в метр, другие – сантиметров тридцать, но ими было изрыто буквально все вокруг. Это очень напоминало гигантский пчелиный улей. С одной лишь разницей: скала между ними, якобы твердая, волновалась, как зыбучий песок. Сперва я подумал, что от удара у меня испортилось зрение, и осветил фонариком свою ладонь. Не дрожит, не извивается. Ладонь как ладонь. Стало быть, дело не в зрении. Скала действительно шевелилась.

– Пиявки, – сказала толстушка. – Сейчас из ям полезут миллионы пиявок. Если не успеем убежать, они высосут из нас всю кровь, только кожа останется.

– Ч-черт… – ругнулся я. – Так это и есть то, что хуже землетрясения?

– Нет, – ответила она. – Это цветочки. Самое страшное еще впереди. Идем скорее!

Связанные веревкой, мы двинулись по кишащей пиявками скале. Омерзение, липкое и холодное, пробегало по ногам, забиралось под одежду и, извиваясь, ползло по спине.

– Только не отрывай ног от земли! – предупредила она. – Свалимся в яму – нам конец. Там в этих тварях просто утонешь.

Она крепко вцепилась в мою руку, а я ухватился за рукав ее куртки. Лавировать по скользким перемычкам в локоть шириной оказалось непросто. Раздавленные пиявки липли к подошвам, точно желе, и твердо ступать не получалось. Я чувствовал, что в меня впились за ушами, но даже не мог стряхнуть эту мерзость. Левой рукой я сжимал фонарик, а правой держал толстушкин рукав – и не мог отпустить ни то, ни другое. Я светил под ноги и продвигался вперед, давя в себе позывы к тошноте. Пиявки покрывали буквально все. При одной мысли об этом я впадал в полуобморок. А тварей становилось все больше.

– Уж не здесь ли жаббервоги приносили жертвы богам? – предположил я.

– Точно, – подтвердила она. – Ты очень догадлив.

– Просто ясновидящий какой-то, – согласился я.

– Они считали пиявок посланниками Рыбы на земле. Ее помощниками, так сказать. И через них приносили Рыбе жертвы. Свежие, сочные жертвы. Чаще всего – людей, которых удавалось поймать.

– И этот обычай еще жив?

Перейти на страницу:

Все книги серии Мураками-мания

Игрунка в ночи
Игрунка в ночи

Никто не скажет о предлагаемой вашему вниманию книге лучше, чем сам автор – наиболее знаменитый мастер современной японской литературы:«Ультракороткие рассказы (вероятно, это странноватое название, но другого мне не приходит в голову) этого сборника на самом деле были написаны для серии журнальной рекламы. Первая часть – для марки одежды «J. Press», вторая – для перьевых ручек «Паркер». Хотя, как видите, содержание рассказов совершенно не связано ни с одеждой, ни с перьевыми ручками. Я просто написал их по собственному вкусу, Андзай Мидзумару сделал для них иллюстрации, а рядом с ними в журнале как-то виновато опубликовали рекламу товара. Серия рассказов для «J. Press» печаталась в журнале «Men's Club», серия для ручек – в журнале «Тайе». Не знаю, насколько эффективными они оказались с точки зрения рекламы, – и, честно говоря, даже думать об этом не хочу».Впервые на русском.

Харуки Мураками

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза

Похожие книги