Страна Эмиграция

Боря 2 действовал совершенно перпендикулярными методами. «Покой нам только снится!» — провозгласил он с самого начала и ринулся в вечный бой сразу на всех фронтах и направлениях. Его проекты были необычны, иногда ошеломляюще неожиданны — однажды, например, еще не имея южно-африканского гражданства, он подал документы на участие в Антарктической экспедиции — но всегда и после любых неудач — оптимистичны.

Он учился играть и надеялся выигрывать на бирже (почему тот, кто учил его этому не стал миллионером сам?), открывал компьютерный магазин, занимался каким-то сверхнаучным бизнесом через интернет, пытался основать училище для учителей и частную математическую школу. Чаще всего его проекты проваливались, что-то ему удавалось, но результаты по сравнению с усилиями и затратами были какие-то мизерные. Борис долго не сдавался, не терял веры в счастливую звезду, а очертя голову устремлялся к новой цели… Но годы или возраст взяли свое — Боря… нет, нельзя сказать — сдался, но поутих и по-моему подумывает о переезде, во всяком случае в его глазах засветилась синева других небес и в разговорах нет-нет, но промелькивают нездешние имена: Мельбурн, Квебек или Аделаида.

Вот такая действительно грустная история.

Но в чем же дело, что же помешало нашим Борям стать хозяевами жизни.

Здесь придется начать рассказ совсем о других людях, о «хозяевах жизни», о том, кому жить в Южной Африке может быть и опасно, но хорошо.

Как это писал Бабель:

«Три тени загромождают пути моего воображения».

Нет не три — теней гораздо больше…

Какие они все красочные — эти люди-тени. Часто страшноватые, иногда одесско-опереточные, иногда домашние, пушистые и лишь в экстремальных ситуациях выпускающие когти (но зато такие, что из них не вырваться).

Мы с Ирой любим вспоминать одну историю, которая произошла с нами в 1999 году, когда мы готовились к поездке в Москву и столкнулись с такими персонажами.

Денег было немного, их и сейчас не хватает, а тогда и зарплаты были скромнее и долгов больше, но подвернулся вариант с продажей денег… Мне кажется этот финансовый трюк нуждается в пояснении.

Обмен южно-африканских «деревянных» на полноценную валюту всегда был ограничен и лимитирован. В то, теперь уже достаточно далекое время, он был лимитирован весьма строго. Для тех, кто хотел перевести африканские накопления в доллары или фунты, был вариант нелегальной покупки части разрешенного обмена отъезжающих за границу, но конечно с переплатой.

В Россию мы ехали вдвоём, валюты нам полагалось довольно много, но взять её с собой по финансовым соображениям мы не могли, поэтому «обмен» мы решили продать и заработать хотя бы на один (что уже было неплохо) авиабилет на оставленную родину. Операция не совсем законная, но и ничего особо криминального в ней нет.

Сказано — ещё не значит сделано. Нужно было найти покупателей. В этом нам помог один из наших знакомых, он работал на итальянской фирме и хозяева компании хотели…

Наверное нет смысла описывать всю банковскую процедуру — в этой истории важен только финальный момент, когда мы приехали отдать полученную в банке валюту и получить причитающийся нам процент.

Наш знакомый привез нас в его фирму, а дальше началось что-то из фильма «Сопранос».

Мы вошли в огромное складское помещение, ведь мафии полагается устраивать деловые свидания в гаражах или складах. После непродолжительного плутания между стеллажей и карабканий по крутым металлическим лестницам мы добрались до офиса, где нас уже ждали.

Не было: мягких шляп, ярких галстуков и белых пиджаков, на столе не лежали кольты и винчестеры, остальное — согласно всем голливудским канонам.

Во главе огромного стола, сидел глава фирмы — «папа», как мы его с женой не сговариваясь назвали (про себя конечно). На столе, между кипами бумаг, стояла бутылка вина и дымились сигары. По обе стороны от «папы», буравя нас недобрыми глазами, в расстёгнутых пиджаках с оттопыренными боковыми карманами сидели мордастые сыновья босса, «брателы», если пользоваться новым русским языком. Началась процедура подсчета привезенных тревел-чеков… «Сыночки» они же «брателы» не спускали с нас глаз. Ира немного простуженная в этот зимний день, полезла в сумочку за носовым платком — нужно было видеть, как автоматически дернулась рука одного из «брател» нацелившись куда-то подмышку.

Когда деньги были подсчитаны, заговорил «папа». Мы ждали чего-нибудь кинематографического, например «Forget about it…», но он только сказал-приказал обращаясь к нашему знакомому: «Рассчитайся с ними…».

Не волнуйтесь, с нами ничего не случилось. «Рассчитаться» в этом случае значило действительно рассчитаться, т. е. заплатить деньги.

Не знаю, насколько основательны были наши впечатления от этой троицы — возможно этот семейный бизнес вообще был воплощением добропорядочности и респектабельности, а в нас сработали киношные стереотипы… Вряд ли когда нибудь жизнь вновь сведет нас с этой итальянской семейкой, по-моему они уже ликвидировали своё предприятие и уехали куда-то на север, может быть в Сицилию.