Страна Эрцель

У среднего сына суд впереди. “Никакой суд не пробудит радость, никакой приговор не усыпит горе”, – размышляет Гилад, страдая. Пока он принужден отвечать на неиссякающие вопросы неуемно любопытных и непреклонно бдительных расследователей из тайной полиции. Он обеляет и выгораживает, стараясь побольше сокрыть и поменьше открыть. Увы, не знала Райлика, что вовсе не оговорила брата, но угадала причастность его.

Из родни все, кроме сестры, посещали Гилада. “Не сердись на нее, сын! Горюет бедная девочка. Она так любила Нимрода!” – примиряет Луиза. Но он и не думал сердиться. Не о ней его мысли, Сара предмет тревоги. Она не вполне оправилась после родов, а семейные потрясения добавили недугов. Пока Гилад был на свободе, все допытывалась, в чем оправдание страшным деяниям. Не убеждалась его ответами и искала новые вопросы. Арест мужа совершенно смешал ее мысли. Гилад чувствовал, что дух ее, прежде близкий его духу, ускользает куда-то. Последний визит Сары поверг его в отчаяние.

– Как наша малютка? – спросил Гилад.

– Здорова, слава богу, – рассеянно ответила Сара.

– У ребенка хороший аппетит! – с гордостью за себя и за внучку вставила заготовленную на эрците фразу мать Сары.

– Мы с Сарой бесконечно благодарны вам, – сказал Гилад на хорфландском языке несколько знакомых слов.

– Девочка скучает без папы, – заметила Сара, оживившись.

– Я должен стыдиться, я так мало бывал дома, наверное, крошка меня не помнит.

– Нет, нет! Детское сердечко не забывает!

– Я так хочу ее видеть!

– Скорей поправляйся, мы с мамой и дочкой ждем тебя.

Гилад насторожился.

– Ты ничего не говоришь о своем здоровье, Сара.

– Я в полном порядке. О тебе беспокоюсь. Твой врач сказал, тебя скоро отпустят домой.

Гилад посмотрел на тещу. Та безмятежно улыбалась, блаженно не понимая.

– Береги себя, Алекс! Здесь сквозняки. За окном снег кружит, мороз.

Гилад невольно бросил взгляд в сторону пышущего летним зноем окна. Услышав имя прежнего зятя, мать Сары встрепенулась, недоуменно взглянула на дочь.

– Ты хорошо спала эту ночь, Сара? – с тревогой спросил Гилад.

– Почти не спала. Я мечтала, ты выйдешь из больницы, поедем к морю, мама нас отпустит, – сказала Сара и с благодарностью погладила материнскую руку.

Молчание. Сара продолжила.

– Я начну писать новый роман. Я уже и сюжет набросала. Я посвящу его тебе, Алекс.

Гилад сидел напротив жены удрученный, обездоленный.

– Тебе необходимо отдохнуть, Сара, сказал он сдавленным голосом, глаза опущены.

Поняв, что произошло неладное, мать заторопилась. Женщины попрощались, ушли.

Ужас охватил Гилада.

“Неужели я потерял ее? Неужели это непоправимо? Как коротко было счастье!”

Обхватив голову руками, Гилад расхаживал по тюремной камере.

“Сара, бедняжка! Она искала ответов, сомневалась. Она была права. Как жестоко обошлась с ней страна Эрцель! Как жестока родина ко мне, к семье моей! Земля наша безжалостно пожирает своих детей, и родных и приемных – без разбору!”

“Спасение. Свиток. Чего хотим, за что воюем? Отступиться, не теснить геров, они взамен оставят нас в покое. Тысячелетние борьба, идеи, борьба идей – и не пришло спасение. А не начать ли жить ради любви и мошны? Обогащаться не в ущерб ближнему. Испокон веков золото выручало эрцев.”

“Нет, не добыть спасения одним лишь золотом, хоть оно нам и в помощь. Коли оружие врага – идея, золотом его не подкупишь. Мы, эрцы, это испытали и не забыли. Старые раны болят, и дай бог, чтоб не зажили никогда!”

“Куда меня занесло, однако? Минутная слабость. Примирение с врагом – это усталость от борьбы. Только идеи, и только борьба! Не отступать от божьих заповедей, следовать пути избранничества!”

“Несчастная Сара! Баккаристические силы мирового зла повредили ей рассудок. Я несчастнее ее. Боже, молю, верни мне жену! Не губи меня, не лишай жену разума!”

***

Райлика оставила напрасные попытки понимать лекторов и лекции. Выхлопотала годовой отпуск от учебы в университете. Невыносимо тяжелы ей сочувственные взгляды коллег в редакции газеты. Рона сказала ей: “Если можешь обойтись без жалования – не приходи пока в редакцию. Найдем временную замену. Вернешься – место за тобой”. Райлика последовала совету.

После разговора с Итро она вернулась в Авив. Недели проходят одна за другой, а Итро все не звонит. “Когда, наконец, меня допустят к Свитку? Он не поверил мне? Забыл? Поеду в Бейт Шэм. Попытаюсь вновь”, – думает Райлика.

Ни в чем, казалось, не сходны многодетная жена Итро и не знавшая материнства Райлика. Ни возраст, ни перипетии биографии, ни развитие, ни нрав не сближали этих женщин. И хоть мало выпало им прежде видеться и говорить, но обе чувствовали тягу друг к другу и доверие. Вот почему Райлика, придя к Итро и не застав его, охотно приняла предложение хозяйки, которая ждала мужа, разделить с ней ожидание.

Райлика говорила о горе своем, собеседница спрашивала, вставляла слово-другое, и так совпадало, что когда молодой хотелось плакать, то и у старшей наворачивались на глаза слезы.

– Как много вы пережили, Райлика. Но вы молоды и…

– Мне кажется, у меня впереди пустота.

– Боже сохрани!

– Вам легче жить, вы веруете.