Страна Гонгури

Над Россией гордо реет Боря-вестник перестройки –
Красный призрак коммунизма закидал его камнями,
И попал неоднократно.
Буревестник не сдается – только чаще выпивает.
А гагары-депутаты, голосуют не по делу.
И пока они болтают, клювом щелкая напрасно,
Криминальные структуры обнаглели совершенно.
Расплодились, озверели, и реформам угрожают.
А реформы их боятся, робко прячутся реформы –
Только им укрыться негде, потому что нет утесов.
Нет утесов абсолютно, потому что их украли.
Экспортеры без лицензий растащили все утесы,
И продали за валюту, буржуинам ненасытным.
Только холмики остались – но на них сидят пингвины.
Ни за что их не прогонишь – они глупые и злые.
Все пингвины хотят кушать – только все уже сожрали.
И поэтому кудахчут, огорченье выдавая.
Над страной все ниже тучи, социальных катаклизмов –
Потому что есть охота, а без денег ведь не кормят,
Даже если – очень просишь.
Буревестник надоел всем, часто крыльями вращая.
Но на землю не садится, близко к солнцу оказавшись.
И никто не пожалеет – потому что злые люди.
Только вслед ему, бранятся.
И желают – падай, сволочь!

– Врешь! – сказал Итин, с яростью – чтобы мечта человечества всего так закончилась? Чтобы светлый путь единственный – тупиком оказался? Чтобы – выхода не было? Чтобы так все кончилось – не гибелью в борьбе неравной, а с размаху, в болото? Чтобы народ с этим смирился – не восстав? Чтобы Партия разложилась – вся? Чтобы нового Вождя не нашлось? Врешь, гад! А, понял – ты выдумал все, чтобы веру мою подорвать напоследок!

– Да пошел ты! – ответил Младший – так было. Я не Гонгури – сочинять не умею. Этим все кончится – и если исторический материализм прав, законы истории общие, здесь то же самое будет. Лет через шестьдесят. Но не бойся, ты свои почести получить успеешь. Будет, наверное, здесь, комхоз имени товарища Итина – и бронзовый статуй, под которым детишкам станут красные галстуки повязывать, в годовщины. И надпись на постаменте – геройски погиб, или зверски замучен. А также пароходы, строчки, и другие всякие дела – твоего имени. Мне вот так не повезет – вряд ли меня кто-то вспомнит, когда убьют. Зато после – скинут тебя с пьедестала, и начнут грязью поливать. И сказки рассказывать – о "России, которую мы потеряли", с молочными реками и кисельными берегами. Признав социализм – тупиковой ветвью истории, неудавшимся экспериментом. Вот так – будет. Я не думаю – я знаю. Потому как – сам видел. Все – уже решено, за вас.

– Врешь ты все!

– Да пошел ты!

Они помолчали. Оба. Минуту, две.