Страна клыков и когтей

Только Иэн звал меня так. У меня возникло дурацкое чувство, что мои руки пройдут сквозь него, словно он из воздуха, но когда я его коснулась, он был материальным и плотным, и какое меня озарило счастье! Он повел меня к дивану, усадил.

— Ты отрастила кудри, — сказал он. — Не стану утверждать, что это плохо, но поражает. Ты всегда была наименее кудрявой в офисе. Такое отсутствие изгибов почти пугало.

— А ты сумасшедший, но все равно спасибо.

— Не за что. Так здорово тебя видеть. Тонкую Синюю Линию.

— Назвал бы меня ради разнообразия настоящим именем.

Тут он поморщился.

— Только не это. Следовало бы расстрелять твоих неверующих родителей за то, что так тебя назвали. И вообще в песне оно не так произносится. — И он напел, как делал это сотню раз раньше: «Эванджелин из Маритайм медленно сходит с ума».

Старая игра, мы играли в нее десяток пьяных вечеров в барах.

— Что сделано, то сделано, Иэн.

— Ты именно это сказала, убив подругу?

Его слова пронзили меня как нож. Мне хотелось ответить. Я начала заикаться.

— Ты… ты знаешь…

— Ну да. Но мы ушли от темы. От твоей новой кудрявости. Очень привлекательно. Очень сексуально. А как кудри нашему мастеру поварешек?

Его вопрос не был шуткой. Прозвучал шутливо, но таилась за ним серьезность. Как только я посерьезнела, он тоже изменился. Такой уж он человек.

— Плохо ему, Иэн.

Вздох — словно по вентиляционной шахте пронесся порыв ветра. Он обнял меня за плечи.

— Я видел, что они с ним сделали. Я тут был.

— Они? — Он глубоко меня задел. Иэн, этот бессмысленный плод моего воображения. — Он же пытался покончить жизнь самоубийством. Не говори гадостей.

Взглядом он дал мне понять, что я ошибаюсь.

— Они — такие же, как ты. Они забрали у него кровь, Лина. Но не убили его.

В голове у меня стало пусто.

— Кто?

— Твои друзья, — терпеливо ответил Иэн.

Я долгое время не отрываясь смотрела на призрака, но все-таки сказала наконец:

— Ты знаешь, что со мной случилось, Иэн?

— Я слышал, он зовет тебя Блудницей Вавилонской, точно старозаветный проповедник.

— Ты знаешь, что я сделала?

Лицо его стало печальным. И на мою ярость пролилось облегчение. Кто-то еще (пусть этот кто-то обитает лишь в моем воображении) знает, что со мной случилось.

Он коснулся пальцем своей груди.

— Это разбило мне сердце.

— Как мне больно, что тебя нет.

Иэн мягко улыбнулся.

— Но я же здесь.

Согнувшись пополам, я закрыла лицо руками. Я рыдала у него на плече. Он растирал мне шею. И заговорил неожиданно мягко:

— Когда при мне кто-то говорил, как ему хочется вырваться из наезженной колеи, из своей жизни, я никогда, по сути, не понимал. Мне, наоборот, хотелось погрузиться в нее глубже. Я никогда не искал выхода. Ни на минуту. Какая досада, что я мертв.

Боль вырвалась из меня почти криком.

— Но и ты тоже изменилась, Лина. Ты тоже умерла.

— Разве?

— Определенно. И не раз.

— Значит, я призрак.

— Черт, нет. Нечто много худшее.

— Что?! — воскликнула я. Я правда желала знать.

— Ты то, что раньше называли богиней — в самом страшном смысле этого слова.

Его слова глубоко проникли в меня, успокоили. В этом весь Иэн. У меня не было причин ему верить. Но я позволила себе верить, что он существует и наделен особой мудростью. Я села прямее, и он протянул мне носовой платок.

— Я кое-что должна у тебя спросить, Иэн.

Он кивнул, точно мы подошли к самой сути разговора.

— Они ведь меня ждут, так?

Иэн кивнул.

— Они как кошки. Раз их покормишь, и они от тебя не отстанут. Всегда будут ошиваться поблизости. — Он ткнул себя пальцем в грудь. — Они будут тут до последнего дня, последнего часа. Разве ты не знала? Двадцатый этаж — их дом родной.

— Царство Торгу.

— Он использует их желания, как использует желания всех, кто когда-либо был убит. Использует их жажду быть услышанными. Все умершие хотят говорить. Он это знает. Ему ведом их ужас перед тишиной.

— Я знаю, как его уничтожить, Иэн.

— Не сомневаюсь.

— Но хочу я другого.

— Знаю.

— Это дурно?

— Ужасно.

— Но это дурно, учитывая, кто я есть?

— Ты теперь убийца. Это тебя тревожит?

— Отвечай!

— У тебя есть выбор. Стань таким, как он, или предоставь умерших их собственным печалям.

Мне вспомнилась Клементина, еще один призрак (такое топорное и бесполезное слово!), с которым я вела беседу. Теперь я понимаю, почему она ко мне пришла. Я была ее любовницей и ее убийцей, у нее остались незаконченные дела на земле. Но почему со мной разговаривает Иэн? Крови я не пила. Может, для умерших иные законы.

— Как-то я сказала одной подруге, что стенки между мирами истончились, что, протянув руку, я могу оказаться в иной реальности. Я ведь именно это сделала, да? Я перешла из одной реальности в другую, где ты все еще жив. Я прошла сквозь стену.

— Сквозь несколько.

Тут я осознала, что голос у меня в голове, картинки в моем мозгу исчезли. Это показалось мне подозрительным.

— С чего это ты со мной разговариваешь? Тебя послал Торгу?