Страна клыков и когтей

Он ждал. На этот вопрос я не мог ответить, во всяком случае — так, чтобы не выставить себя полным идиотом.

— Нет, Остин. Я больше не позволю себя обмануть. Администрации сети очень хотелось бы, чтобы я поверил, что они ни в чем не виноваты. Очень хотелось бы, чтобы я тратил силы, гоняясь за тенью. Но я, Боб Роджерс, ничего не забываю. Я, возможно, не гений, но и не тупица. Уже год эти козлы ведут войну с нашей программой, на каждом шагу повышают ставки, проверяют, сколько я вынесу, надеются, что я умою руки. А теперь они считают, будто победили. Думают, будто я сдамся. — Глаза у него блестели. — Какой звук бывает, когда динамитная шашка взрывается у коня в заднице?

Тщетно. Он верил в свою борьбу больше, чем в программу, больше, чем в себя самого. Война с администрацией сети стала для него всем.

— Они не заставят меня уйти без борьбы. Понятно? Я планирую умереть в седле. — Он понизил голос: — Умрешь со мной?

— Чего ты хочешь, Боб?

Он положил руку мне на голову, наклонился и поцеловал меня в щеку — впервые в жизни.

— Вот как я высоко тебя ценю, Остин Тротта, — сказал он и пулей вылетел из кабинета.

Кто-то воскликнул: «Эвангелина!»

Я вошла в просмотровую, и передо мной всколыхнулось море пораженных лиц корреспондентов, продюсеров, съемочных групп и ассистентов по производству. Поднялась волна аплодисментов.

— Смотрите, какая прическа! — раздался чей-то полный энтузиазма голос.

Я с нежностью вспомнила Иэна. Устроившись в своем любимом кресле рядом с гигантским видеомонитором, я увидела, как вскакивает со своего места Скиппер Блэнт. Обычно Блэнт избегал физического контакта с коллегами, да и я его немного пугала, но сейчас он схватил меня в объятия. Собрались и остальные — и не только живые. Серое море приливными волнами заполняло просмотровую, но никто, кроме меня, его не видел.

— Какое предзнаменование! — вырвалось у Скиппера, и тем он выдал свою тревогу.

Я словно впервые его увидела. Он не был ни нахалом, ни садистом, как думала я когда-то, когда он говорил за спиной гадости про Иэна. Во всяком случае, не только им. В его покрасневших, теперь уже старческих глазах я увидела острое отвращение к самому себе. Я увидела муку, способную потягаться с ужасами Торгу.

— Вам не следовало приходить, — шепнула мне на ухо Салли Бенчборн, словно я была на восьмом месяце беременности.

Знаком я дала ей понять, что нам нужно поговорить при первой же возможности. Бог знает, что скажут мне Джулия или Остин. Я поискала их в толпе. Интересно, что могло их задержать? Мгновение приближалось. Когда Салли отошла, я увидела, что сзади ее шаль приподнимает приклад винтовки.

Подошел вечно галантный Сэм Дэмблс, хотел посочувствовать моим невзгодам, всему, что мне выпало пережить, попросил зайти в его кабинет поболтать. Мужчины и женщины «Часа» выстроились в очередь как гости на свадьбе. Они обнимали и целовали меня, и спрашивали про Роберта. Они хвалили, как хорошо я выгляжу. Всем хотелось пригласить меня на ленч.

Я снова поискала взглядом Стимсона. Губы у него были крепко сжаты, нижняя распухла. На коленях он держал лэптоп и не сводил глаз с клавиш, избегая встречаться со мной взглядом. Он не внял моему совету. Не сбежал. Я обвела глазами комнату, пересчитывая людей. Пришли почти все, за исключением монтажеров. Сколько из присутствующих здесь принадлежат Торгу? Будто прочитав мои мысли, один из продюсеров крикнул:

— Чем занят Ремшнейдер? Сегодня его кто-нибудь видел?

Вошел Боб Роджерс, и все радостно зашумели. В просмотровой стало тесно и душно. До меня донесся запах сосисок и аромат холодных креветок. Кто-то открыл шампанское. Жар дня давил на стены здания, но на двадцатом этаже было прохладно. Вентиляционные шахты пульсировали призрачными фантомами. Серые голоса гремели прибоем и звали Торгу.

Роджерс поднял руки, призывая к молчанию. Он намеревался произнести речь.