Страна клыков и когтей

На мгновение, думаю, кое-кто поверил. Большинство же были слишком профессиональны. Одного взгляда на своих коллег, на Принца им хватило, чтобы понять, что речь идет уже далеко не о корпоративных интригах. Умершие, с кем никто не посоветовался, знали все. Вокруг меня их число росло, границы между реальностями истончались — в точности, как предсказывал Иэн. Возможно, виновата тут была пороховая дымка от выстрела Салли. Возможно, меня подвело воображение. Но за спинами подданных Боба Роджерса четыре стены смотровой потускнели, растворяясь в сером тумане. Пространства за этими стенами терялись в бесконечности. Казалось, мы стоим на краю поля битвы, где собрались целые народы. Я увидела Клементину Спенс. Она стояла на укреплении, одна тень из миллионов, молекула в облаке, но различимая для меня. Гремели и грохотали голоса. Поднималась память рода человеческого. Мертвые пели. С вызовом и мольбой они поднимали руки, будто вздымали копья и щиты. Они пришли за Торгу, за мной, за всеми нами. Они были голодны. Они горевали. Я тоже ощутила голод. Я тоже ощутила горе. Они же обратили ко мне бледные лица. И я увидела. Они хотели чего-то — именно от меня. Они знали, чего я жажду. Они знали про ведро и нож. И про мое тело они тоже знали, знали, что на мне отметины силы.

Никто больше их не видел. Сотрудники «Часа» смотрели на Боба Роджерса. Бадди Гомес, который вечно таскал при себе камеру, сейчас поднял ее себе на плечо.

— Гори все синим пламенем, — пробормотал он. — Моя работа снимать. Уж это я сниму.

— Идиот! — крикнула Салли Бенчборн. — Немедленно опусти ее и не включай, пока мы во всем не разберемся, не то я тебя проткну.

— Только попробуй, сука!

Закинув полу шали на плечо, Салли надвинулась на оператора.

— Только дай мне повод, недоумок!

Между ними бросился Стимсон Биверс. Салли взвела курок. Стим улыбался.

— Да очнитесь вы оба! Разуйте глаза! — Его голос звенел лихорадочным пылом проповедника. Никто здесь не видел его столь оживленным. — Вы все вот-вот умрете, и ничего тут не поделаешь.

— И ты в этом замешан, крысеныш? — Салли ткнула его штыком.

— Вы не понимаете. Это прекрасно. Это знание. Это мудрость. Вас сейчас предадут суду. Я тоже боялся. Я сомневался. Но я одумался. А теперь он тут. — Стим помедлил, подняв руку, указывая на одну из дверей в просмотровую. — И это будет замечательно!

На пороге возник Торгу. Разъяренный и бесноватый, он вылетел из темноты: голова раздута и нож звякает в ведре как топор. Он ступил среди нас, и стены дрогнули. Боб Роджерс видел только одного врага, демона из геенны вещательного центра на Гудзон-стрит. Его губы искривились в рыке. Он ткнул в Торгу пальцем.

— Администрация! — вскричал он.

Стим рассмеялся. Салли Бенчборн опустила штык. Остальные сгрудились у нее за спиной. Под весом Остина я рухнула на колени. Орды умерших выпевали приближающийся триумф. Все еще забавляясь, Стимсон Биверс встал перед штыком Салли Бенчборн. Он что, собирался защищать Торгу? Продюсер вонзила штык ему в живот. На мгновение все потрясенно застыли. Салли выпустила оружие, и пораженный Стим попятился. С невозмутимым величием к нему подошел Торгу, великий и милосердный король умерших. Звякнуло ведро. Рука короля взметнулась над головой, опустился клинок, который пришелся между плечом и шеей Стима и снес его лысеющую голову, а Торгу метнул ее в орды жаждущих крови. Отбросив нож, Торгу взял тело Стима за плечи и прижался ртом к ране. Мертвые зашевелились, их песня вырвалась мощным хором кафедрального собора. Монтажеры подняли головы и увидели своих коллег. Эдвард Принц гадко хихикнул.

Веки лежащего на моих руках Остина дрогнули и поднялись.

— Сделай это, — шепнул он мне.

— Не могу.

— Яви себя.

Торгу услышал нас. Он дал телу Стимсона упасть — гадкое последнее нарушение уз господина и раба. С подбородка его сбегал человеческий сок. Он увидел меня, и его глаза округлились в невыразимой ярости. Он знал мою тайну. Он знал, что умершие полюбили меня, что они обратились против него. Вокруг нас живые ощущали зловещую силу и поддавались ей, один за другим падая на колени. Я видела, как погибшие в Гражданской войне с изысканной жадностью пожирают разум Салли Бенчборн, ее кашемировая шаль трепетала флагом окруженной армии. Она упала на штык «Энфилда». Сэм Дэмблс принял участие в собственном линчевании. Его ноги дрожали на конце веревки, руки затягивали удавку. Нина Варгтиммен жгла ведьм и вопила, объятая пламенем, на главной улице Салема. Скиппер Блэнт сидел на полу, холодный и спокойный как Будда, и вырывал себе ногти — без единого крика. Остальные тоже гибли — каждый в своих собственных миазмах смерти.