Страна мальборо (СИ)

- У меня пост! - твердил я, убеждая в чем-то тело и разум. - Вот, например, Гайавате приходилось куда тяжелее!

И снова я сижу в своем любимом кресле, экономлю силы и ожидаю, что же будет дальше. "Под лежачий камень вода не течет" - так гласит народная поговорка, но это не про меня. Даже если я ничего не делал, со мной постоянно, что-то происходило.

Череп занял свое место на рабочем столе и теперь скалился новой, беззубой улыбкой. Во избежание новых неприятностей над его зубами потрудились молоток и плоскогубцы.

Похоже, что я умирал, а рядом гордо подняв свой пушистый хвост прогуливался кот, плотоядно посматривая на меня. Все занимало свои истинные места, значения и размышления.

* * *

Вода, необъятное обозримое пространство занимала вода, куски серого льда, ржавые старые катера и яхты. Я не видел людей, но знал, что внутри этих старых развалин кипит жизнь. В душе тоскливо и неприятно, мертвая тишина давит на барабанные перепонки, всё это просто невыносимо.

Стоя на льдине, я рассматривал мутную воду в которой плавал мусор, бутылки из-под пива "Толстяк". Внезапно все наполнилось оглушающим цветом и звуками, заскрипели льдины, затрещали катера, послышались топот и обрывки человеческой речи.

Все изменилось снова.

Я видел как трое людей, сопровождаемые солдатами зашли за угол здания и через минуту оттуда вышли, снова втроем, но уже в военной форме и с оружием в руках. Троица подошла ко мне, молча протянули автомат и комплект одежды, теперь я стал одним из них, четвертым. Появились солдаты, снующие, как муравьи, во все стороны сразу. Мы отошли в сторону и присели на бетонный бордюр, отделявший тротуар от проезжей части, ожидая знака.

Холодная сталь оружейного ствола медленно нагревалась в моих ладонях, ощущение приятной тяжести, несущей на своих плечах смерть, успокаивало и вселяло уверенность. Наша четверка должна была кого-то убить, я это знал, но не мог вспомнить кого именно мы должны убить. Память о моих спутниках, тоже хранилась где-то очень глубоко. Я знал их, а они знали кто я, но при всем этом в памяти не хранилось ни байта об их именах и лицах. Мельком взглянув одному из них в лицо, я увидел то, что и ожидал. Лиц не было, только темные, покрытые легкой рябью перемен пятна.