Страна марок

Конечно, это она так по-простецки шутит. Это она его так на ужин зазывает. Понятное дело, что её сын уже давно не сидит на горшке. Как никак на днях ему "стукнуло" аж пять лет и сколько-то там месяцев. В таком почтенном возрасте пора уже "замуж выходить и собственным хозяйством обзаводиться", как справедливо заметил Калоша-Калоша. Но этот дурацкий "горшок" с маминой легкой руки прилип к мальчугану, как репей к местному псу Шарику. В общем, так его и прозвали – Горшок-Горшок.

Так вот, у каждого из этих мальчишек – своё королевство. Так они называют свои альбомы, в которых живут их верные подданные – почтовые марки.

Есть марки-корабли, марки-картины, марки-учёные, марки-спортсмены и даже марки динозавры: чего там только нет! У Кабана с Калошей их целые горы, и около десятка – у Горшка.

А вот у меня не было ни одной.

Наверное, поэтому меня и прозвали – Балда-Балда. Правда, никто из нас толком не знал, что такое балда.

Однажды меня так назвал один незнакомый дяденька. Я в него нечаянно врезался, когда удирал на велосипеде от какого-то зверского пса. Дяденька упал в лужу и сказал мне оттуда: "Ну ты, братец, и балда!". Мне это новое слово так понравилось, что на радостях я пустился вокруг лужи в пляс. Я даже позабыл про ободранные в кровь коленки. И про кусавшего меня за пятки пёселя забыл. А мои подоспевшие друзья принялись пулять в дядю камнями и палками – это для того, чтобы помочь ему поскорее выбраться из лужи. А то ведь так и до вечера бы там просидел, бедолага.

Глава вторая Встреча с Зелёнкой

Можно, конечно, дразнить друг друга просто Балдой.

Или просто Кабаном.

Но вы хоть разок попробуйте повторить прозвище два раза. Ну, конечно, ведь так оно прозвучит в два раза обиднее!

А, между прочим, на дворе стоял май.

То есть дело шло прямиком к осени. И Балда-Балда, то есть я, с нетерпением ждал своего Дня Варенья.

Скажу по секрету: мне обещали подарить настоящую пластмассовую саблю!

С ней я сразу же напал бы на Кабана-Кабана.

Зачем? Ну вы даёте! Конечно же, чтобы освободить его марки, с которым он обращался очень жестоко.

Как только у него появлялась новая марка, он облизывал её своим красным языком и лепил в толстую потрёпанную тетрадку, которую называл альбомом. А ведь для марок нет ничего хуже такого обращения!

Но вместо сабли мне подарили… марку.

И случилось это задолго до Дня Варенья.

Однажды мой Папин Галстук пришел домой раньше обычного. Он свесился с балкона и закричал на весь двор, чтобы я " дул домой во всю Ивановскую". Где была эта Ивановская и как в неё дуть, я понятия не имел. Решив, что это было какое-то волшебное заклинание, я встал посреди двора, как вкопанный.

Папин Галстук понял, что его заклинание сработало не в ту сторону и просто поманил меня пальцем. Тут я всё понял и как следует "дунул" в эту самую Ивановскую. Вбежал в нашу квартиру и второй раз за день замер на месте, как телеграфный столб.

На ладони у Папиного галстука лежала она – моя первая марка! И я в нее сразу прямо зверски влюбился.

Вот она, лежит в моих ладошках!

Яркая зеленая красавица с глянцевым верхом и белоснежной кружевной оборкой. На марке была нарисована машина «ЗИС 110».

Это уже потом, став взрослым, я заметил, что сама машина была чёрного цвета, а изумрудно-зелёным, как листья подорожника, был фон. Но в тогда, в детстве, машина казалась мне зелёной. Ну что тут поделаешь? Дети есть дети.

Увидев мою марку, Кабан-Кабан, Калоша-Калоша и Горшок-Горшок дружно сошли с ума. От зависти. Каждый из них готов был отдать все свои марки в обмен на одну мою. Но я и слышать ничего не хотел об этом. Ни за что на свете я бы никому не отдал свою Зелёнку – так я её назвал.

Я гладил ее, мог смотреть на нее часами. Целовал ее каждый раз, когда укладывался спать. Целовал, когда просыпался. Я долго не замечал, что от моих нежностей красавица стала потихоньку бледнеть. А ее новенькое платье приобрело потертый вид. Но от этого я не стал любить её меньше. И, конечно, не догадывался о том, что нам скоро, очень скоро придется расстаться…

Глава третья Нападение качелей

Беда случилась ясным майским днем.

Солнечные зайчики играли в пятнашки среди листвы. Чирикали птички, мяукали кошки, где-то далеко в синем небе гудел самолёт.

Мир был похож на стакан газировки с сиропом. А мы, как обычно, сидели на самом дне этого стакана – в песочнице.

– Папа купил мне три новых марки, ого! – важно сопел Кабан-Кабан. – Две с бабочками, а одну с розой!

– А мне, – пищал Калоша-Калоша, – мама подарила марку с паровозом! В нем поместятся сто твоих бабочек и роз!

–Эхма! – ерошил свои рыжие волосы Горшок-Горшок. – Нашли чем хвастаться! Вот, глядите!

Он достал из кармана смятую вчетверо марку и развернул.

На ней был нарисован танк. Все сразу поняли, что Горшочек победил, ведь танк может одним выстрелом подзорвать и паровоз и сидящих в нём бабочек.

Что до меня, то кроме Зелёнки, хвалиться было нечем. Поэтому я просто время от времени кидался в своих друзей песком.