Страна мечты

У Сейдж было хорошее настроение. Просидев десять часов в занесенном снегом коровнике, они с Дэвидом снова продолжали путь. Ее не покидало ощущение легкости и свободы. У них кончились деньги, поэтому, доехав до ближайшего кафе для шоферов-дальнобойщиков, они остановились и нанялись на пару дней мыть посуду за минимальную плату и ночлег. Сейдж удивилась, что, беря их на работу, у них не спросили ни имен, ни адреса. Просто отвели на кухню, показали, как и что делать, и велели не бить посуду.

В кухне на стене висел телефон, и Сейдж, проходя мимо за очередной стопкой грязных тарелок, со стыдом подумала, что за все это время ни разу не звонила домой. Боялась, что, услышав голос матери, расплачется, и мать уговорит ее вернуться, и она так и не увидит отца.

— А какой у тебя отец? — спросила она Дэвида, драившего сковородки.

— Добрый и веселый, целыми днями возится со щенками и курит трубку. Я его очень люблю.

— Правда? — обрадовалась Сейдж.

— Нет. Я его ненавижу.

Опять он за свое. Никогда не поймешь, шутит он или говорит серьезно.

— Давай лучше быстрее домоем посуду, чтоб можно было получить деньги и накормить животных, — сказал Дэвид. — Нам надо сегодня же вечером ехать дальше.

— Сегодня? Но мы ведь собирались завтра.

— Мне нельзя задерживаться. Меня ждет дело.

Она собрала для собак остатки ростбифа. Непонятно, почему Дэвид отказывается говорить о своей семье, но она на него не сердилась. Некоторые люди не любят рассказывать о себе, поэтому надо просто набраться терпения. И уметь слушать.

Что это за дело, из-за которого он так спешит?

Он составил список — что нужно сделать, что купить. Но и про девчонку не забывал. Вся семья готовилась к ее приезду. Он видел, как встревоженно ходит по комнате ее мать, как переживает отец.

У него такого не было.

Его никто никогда не ждал, не разжигал к его приходу камин. Там, где он жил, либо орали друг на друга, либо молчали. Протекающая крыша, пустые полки на кухне, отключенное отопление.

Зато у этих скотоводов счастливые семьи. Дома у них порядок, кладовые ломятся, в ванной горячая вода. Их деткам — и новые игрушки, и лошадки для прогулок.

Каким одиноким может быть человек, подумал Страж. Ребенок или взрослый — не важно. Если все тебя бросили, если ты один, не имеет значения, сколько тебе лет.

Комната была наполнена солнечным светом. С утра Дейзи успела обзвонить очередные полицейские участки и теперь не могла придумать, чем ей заняться. И тут она услышала свист.

Выйдя на крыльцо, увидела Джеймса. Он был верхом и держал под уздцы Скаут.

— Собирайся, — сказал он. — Надень сапоги.

Дейзи подыскивала предлог, чтобы отказаться, но улыбка на лице Джеймса заставила ее вспомнить молодого ковбоя, который когда-то предложил ей пожить у них на ранчо.

— Я быстро, — крикнула она и побежала одеваться.

Когда она снова вышла из дома — в сапогах, куртке и темных очках от слепящего снега, Джеймс слез с коня и помог ей сесть в седло. Но сначала надел ей на голову белую шляпу — тот самый стетсон, который он когда-то купил специально для нее. Она была удивлена и тронута тем, что он все эти годы хранил ее старую шляпу.

— Чтобы солнце в глаза не било, — сказал он.

Дейзи потрепала Скаут по холке, что-то шепнула кобыле на ухо. Джеймс сел на своего коня, и они отправились в путь.

Она любовалась природой, стараясь не спрашивать себя, зачем Джеймс взял ее с собой. Проезжая мимо ручья, Дейзи заметила, как вода, падая с небольшого возвышения, рассыпается облаком брызг, в котором играют маленькие радуги.

У осиновой рощицы Джеймс неожиданно свернул.

— Почему здесь? — удивилась Дейзи. Обычно они ехали по тропе дальше, а потом через каньоны поднимались в горы. Он начал что-то объяснять, но она уже сама догадалась: ему не хочется, чтобы она видела место, где исчез Джейк.

— Я этой дороги не знаю, — сказала она. — По-моему, мы с тобой никогда здесь не ездили.

— Там, где мы раньше катались, стали появляться какие-то чужие люди. К тому же я собираюсь кое-что тебе показать.

Дейзи кивнула. Лошади шли бок о бок, и несколько раз они с Джеймсом задевали друг друга коленями. Эти случайные соприкосновения пробуждали в ней, казалось, давно забытые чувства.

Но сейчас ей не хотелось ни о чем думать. Сидя в седле, она всегда испытывала странное ощущение — когда огромное послушное животное везет тебя по горной тропе, когда воздух пахнет полынью и хвоей, ты словно переносишься в иной, первобытный мир.

Тропа сворачивала и круто поднималась вверх. Дейзи услышала шум воды. К скалам жались корявые кедры, и сквозь их хвою она увидела водопад — небольшой поток низвергался со стометровой высоты, образуя почти вертикальный столб.

Они спешились, и Дейзи, подойдя к самому краю скалы, долго смотрела на водопад. Щеки у нее были мокрыми, но не от брызг, а от слез.

— Вашаки… — сказала она. — Помнишь, как мы учили детей произносить его имя?

— Помню.

Дейзи закрыла глаза и представила близнецов, которые, взявшись за руки, старательно выговаривают индейское имя: «Вашаки. Вашаки».

— Ты плачешь? — Он подошел и встал рядом. — А я надеялся, водопад тебе понравится.