Страна мурров

Опираясь на зелёную клюку, она сидела на выставленном из лавки табурете под вывеской, которую трепал ветер. Над головой старухи болтался на цепочке медный таз, покрытый зеленоватой патиной. Она дважды стукнула по нему своей палкой — таз отозвался невыразительным протяжным гулом.

— Пустые карманы, ловкие пальцы… Уезжай, пока цел… — Из-за согбенной спины старухи выглянула чумазая девчонка с куклой в руках. — Спрячься, Тая! — Когда Джио поравнялся с ними, старуха сунула клюку ему под ноги, перегородив путь. — Не ходи дальше, дурная голова! Возвращайся в свои шумные города!

Отовсюду повысовывались любопытные лица, и теперь вся улица смотрела только на них. Джио взглянул на вывеску.

МЕДНОЕ ГАДАНИЕ.

Вокруг этой надписи вкривь и вкось были нацарапаны отзывы:

Весёлая гадалка, мех-перемех…

Один визит, и хоть вешайся…

Бегите!

Нервничая, Джио переступил через клюку и прибавил шагу, и до самого поворота слышал за спиной каркающий смех и крики старухи:

— Меченый, ты приехал к нам навсегда!

…Ближе к вечеру, когда усталость давала о себе знать и Джио решил вернуться в гостиницу, город сумел его приятно удивить. На ветхих, подпёртых бревном воротах дома с полуразрушенной трубой чья-то щедрая рука растянула огромную гирлянду из самых чудесных цветов, какие только доводилось видеть Джио. Похожие на белые, желтоватые и кремовые орхидеи, цветы сплетались в сложный узор; их необычный сладковатый аромат окутывал округу и каждого, кто ступал на эту узкую улочку. Накрыл он и Джио. Очарованный необычным запахом, он стоял и в блаженном забытьи рассматривал диковинные цветы.

Между тем город погружался в ранние сумерки. Сильный порыв ветра, пробравший до костей, навеял грустные воспоминания о тёплом и отлично сшитом пальто, которое Джио пришлось продать, чтобы добраться до Дубъюка. Скоро он узнает, окупится ли его путешествие за двенадцать тысяч лиг, поездом, да ещё в общем вагоне, стоило ли вообще его затевать…

Неожиданно с дальнего конца улочки, круто сбегавшей вниз, донеслись звуки колокола. Его подхватил колокол с перекрёстка, откуда Джио только что спустился, и вскоре по всей округе поплыл тревожный беспорядочный перезвон. На каждой улице Джио видел небольшие колокола, висевшие на каменных заборах; теперь он понял их назначение, они возвещали о близкой опасности. Улица вмиг опустела, исчезли игравшие дети и торчавшие на каждом углу торговки семечками, люди заперлись в домах.

Холодея, Джио услышал душераздирающие визги и завывания; нарастая, они стремительно приближались. Мгновение, и он увидел, как снизу вверх по улице на него несётся огромная стая кошек. Они с яростью кидались за запертые ворота, друг на друга, и сцепившись, кубарем катились по земле. Мелькали хвосты, лапы с выпущенными когтями, из оскаленных пастей текла слюна…

Джио прошиб пот, он стоял среди домов с наглухо закрытыми воротами, калитками и ставнями.

— Эй, парень! Сюда!

Кто-то махал ему рукой из распахнутого окна дома с цветочной гирляндой. Джио сиганул через хлипкую ограду палисадника, заросшего травой, с обезьяньим проворством запрыгнул в окно. Хозяин дома, старик в выпущенной поверх штанов тёмной рубахе, живо захлопнул обе створки, закрыл на шпингалеты и с тяжёлой скалкой в руках занял оборонительную позицию у окна.

— Я вам так благодарен… — задыхаясь, сказал Джио.

Старик не ответил.

Воя и беснуясь, пёстрая свора пронеслась мимо, оставляя на дороге длинный кровавый след и бьющихся в агонии кошек.

Следом появилась длинная вереница автомобилей с надписями:

АССОЦИАЦИЯ «ЗАЩИТА».

Люди в зелёной спецодежде и в шлемах с прозрачными щитками подбирали погибших кошек, ещё живых вылавливали сачками и уносили в реанимобили. Переговаривались они по рации. Замыкали кортеж чистящие и поливальные машины. Всё происходило быстро и слаженно. Через несколько минут на опустевшей улочке не осталось ни следа от разыгравшейся трагедии.

— Вот такие пирожки… — Прильнувший к стеклу старик проводил взглядом последнюю машину, а потом повернулся к бледному, ещё не отошедшему от потрясения Джио. — Ты кто такой?

Глава 2. Пента

1

Хозяина, когда-то, вероятно, статного, а теперь сгорбленного и худого, звали Пентой. Сидя на потёртом диване, Джио наблюдал, как он носит из кухни и выставляет на стол в гостиной чашки и нехитрую снедь: миску заветренной квашеной капусты, нарезанный крупными ломтями чёрный хлеб, варенье в помутневшей стеклянной вазочке.

— Может, мы на кухне? — Джио чувствовал себя неловко.

— Не-не, гостя нельзя принимать на кухне. Не положено.

— Так давайте я помогу?

— Да сам я, сиди! — Старик даже рассердился и, покряхтывая от усилий, притащил чугунную сковороду с жареной картошкой.

За весь день Джио съел только украденный крендель, облитый глазурью, и запил его водой из уличной колонки, и сейчас живот сводили мучительные голодные спазмы.

— Агент по недвижимости, значит? Работа хлебная? — Старик подмигнул. Глаза у него по-старчески слезились.

— То пусто, то густо, — проронил Джио.