Страна мыслителей

Первым, взял слово главный коммерческий директор, сухой желчный старик с косматыми бровями. Но сказать толком так ничего и не сумел, только бубнил одно и тоже: Как-то надо это сделать, да, как-то надо, нельзя же этого допустить, нет, нельзя. Потом выступил второй вице-президент, пухлый коротышка неопределенного возраста, но он тоже не смог придумать ничего лучше того, что необходимо попытаться заставить Федора Иванова отречься от наследства, а стало быть и от владения фирмой в пользу старшего брата. Вроде бы не так уж и плохо, но весь вопрос все в в том же: а как сделать это. Тут-то коротышка и спасовал. 3атем выступило еще пару человек, но ни один из них тоже так и не смог предложить ничего путного. Наконец, очередь дошла до последнего из присутствующих. Им оказался управляющий кадрами махровый еврей по фамилии Профштейн. Все взоры с надеждой обратились к нему. И еврей не подвел, он предложил поистине соломоново решение. На первый взгляд настолько же неуместное как и банальное, и все же единственно верное. И что же предложил Профштейн? А впрочем, вы наверное уже догадались. И как только у него повернулся язык в присутствии единоутробного брата, а впрочем это его сугубо личное дело. Отдадим должное его смелости. Итак, Профштейн предложил ликвидацию. И лучшим, по его мнению, будет смерть от сердечного приступа. А так как сам он по образованию медик, то он сам все и устроит. .

- Прекрасно, – только и мог сказать Петр Иванов. И так как решение былo принято, то решено было разойтись, выпив на прощание за успех операции.

Итак, бриффинг закончился в субботу где-то около одиннадцати вечера, а уже в воскресенье к полудню все тот же Арон Профщтейн обнаружил в своём письменном столе записку следующего содержания: «Знай, что если ты совершишь задуманное, то ты тоже умрешь». Профштейн был храбрым человеком, и поначалу он не испугался, твердо, решив осуществить задуманное, но подумав; решил еще как следует подумать. А так как он думал естественно по-еврейски, то начал прежде всего с мысли, о том, а зачем, собственно говоря, ему все это, надо. Ну, сделает он задуманное дело, а, ему то от этого что будет. Если записка не розыгрыш, то чего доброго, действительно прибьют. А если и розыгрыш, что из того? Неизвестно, что предпримет против него старший Иванов. Он ведь может и : обидёться за брата. Русские люди, очень странные люди. И не лучше ли пойти в полицию и все рассказать. Но поверят ли? А хоть бы и не поверили! Но, тогда ему уже не работать на Иванова. Но ведь жизнь дороже куска хлеба. В общем положение прямо-таки безвыходное. Не знаешь, на что и решиться.

Петр Иванов был доволен, крайне доволен.

Все получалось так, как он и предполагал. Как он их всех провел ! А Профштейн-то , ну не дурак ли? Вот она вам еврейская услужливость во всей ее экзотической широте. Ну, надо же, сам предложил, сам и вызвался. Одним словом, талант! Жаль дурака, а впрочем, без дураков нельзя. С ними жить легче. Представляю какими словами он будет поносить меня сидя на электрическом стуле. А стула ему не миновать. Как говорится, око за око, смерть за смерть. А что делать с остальными? Так, сколько их? Раз, два, три, боже, четверо. А не многовато ли? А впрочем, чего уж там. Итак, кому что? Бровастому – автокатастрофа, вице – у того, кажись, давление ни к черту, – стало быть, удар, Моему лучшему другу, право,

зачем я его пригласил, он ведь действительно мне друг. Ладно, его в последнюю очередь.- Может к тому времени Бог смилостивится над ним и заберет его к себе -и без моего участия. Ну, и последнему, ведь он тоже умом недалек. А может, наоборот, потому-то ничего и не предложил, что умен. Хм, интересная мысль! Так что же последнему? Ба, да он же яхтсмен. Итак, последнему смерть под парусом! Кажись, и книга есть с таким названием. Ну, вот, кажется, со всеми разобрались. Теперь остается одно – установить сроки, хотя бы приблизительные. Ведь нельзя же всех сразу в один присест, а хорошо бы. Так, Профштейн должен угробить брата где-то к 25,- а; сегодня, сегодня только 12. Так, время еще есть, но надо все оформить так, чтобы эти свиньи , ничего; не почуяли. Придется начать с самых старых, то бишь, с бровастого. Угроблю его 14-го. Пожалуй, лично займусь этим. Я ведь, ох как, понимаю в машинах. Так все устрою, что ни один эксперт не докопается, а эти ничего и не поймут. Подумают, старый был, взял да и умер. И все же, не ошибиться бы. Может и вовсе, не убивать их, может и не продадут. Да нет, как говорится, береженого и Бог бережет. А все-таки какая морока! Вдруг один из них не выдержит напряжения . Ведь не дураки же, могут и понять, что я собираюсь их ликвидировать. Не выдержат, да и сообщат в полицию. Тогда дело может осложниться. Итак, что же делать, что все-таки предпринять? Убивать или все же не убивать?

Инспектор Шон не верил своим ушам. Такой уважаемый человек и смог пойти на такое. Нет, этого не может быть, и все же, что-то внутри его упрямо нашептывало ему, что человек не врет, незачем ему врать.