Страна мыслителей

И Индекс Бета понял, что он проиграл этот бой, хотя возможно он еще и сумеет успешно завершить возложенную на него миссию. Для этого надо будет суметь телепортировать камень на орбиту приема, лишь только он попадет в его руки, а уж с ним самим будь, что будет. И мужествен¬ственный голос ответил Богу: «Я выбираю камень.»

- Да будет так, – изрек бычеголовый Бог.

И свершилось, в тот же миг Индекс Бета ощутил в своей руке тяжесть священного сосуда. Он не раздумывая бросил его на телепортирующии луч, но сам он уже не увидел своего торжества, не услышал ни дикого воя жрецов узревших бесследное исчезновение камня, ни разочарованного вздоха Бога, понявшего, что ему не из чего будет ваять новый камень, ибо в это самое мгновение он обратился в ничто.

30.01.1990

НОВОГОДНИЙ СЮРПРИ3

Это случилось под самый новый год, в десятом часу вечера. Жирный коп Луиджи, по прозвищу Хряк, не зная, как скоротать последние часы старого года, включил телевизор. Передавали новости.

- Итак, – объявил диктор, – а теперь о главном: сегодня в 16.00 в окрестностях Чикаго был обнаружен летающий объект. Несколько секунд он висел над центром города, затем,- точно растворившись в воздуке, исчез в неизвестмом направлении. Ученые как обычно выдвинули массу гипотез, но в основном, все они сводятся к одному – пришельцы в очередной раз посетили 3емлю, и в очередной раз отказались от каких-либо официальных контактов. Министерство обороны и силы безопасности пока отмалчиваются. Но надо полагать, что скоро и они вынуждены будут признать неоспоримость данного факта.

- Да, дела, – выдохнул Луиджи, и почесав голову, задумчиво добавил, – А что, если это, и в самом деле, правда. Эй, толстозадая, где ты там? Слышала?

- Не отвлекай, – донесся из туалета сердитый голос жены, – дай расслабиться.

- А, вот ты где, – укмыльнулся Луиджи, – Долго сидишь, смотри прилипнешь.

- Не бойся, не прилипну. Или ты от нетерпения уже успел наложить в штаны? – бойко парировала жена. – Тогда выхожу, не люблю вони в неположенном месте.

- Гляди ты, какая языкастая, – Луиджи даже малость развеселился. – А я говорю, если я тебе кое-что сейчас скажу, то ты точно прилипнешь.

- Валяй, – под шум сливаемой воды разрешила жена.

- Эй, не спеши, сначала послушай, может и выходить не захочешь, – пошутил Луиджи.

- Как же жди.

- Точно, – не унимался Луиджи.

- Тогда, давай, не томи, – и в туалете вновь принялись усердно орудовать бумажкой. Видно драили на совесть.

- Я, мать, пока ты там, глядел в телек и, знаешь что?

— Ну?

- Пришельцы, мать, объявились. А что, правда,

неплохо? Может и к нам в гости зайдут. Чем не подарок на Новый год? То-то прославимся! Хорошо бы прославиться, а, мать? Э, чего молчишь? Ты что, всю жизнь так и хочешь прозябать в безвестности? Тогда ты, мать, дура, упустить такой шанс.

Из туалета по прежнему не доносилось ни звука. И все-таки, что-то казалось неестественным в этом затишье. Как будто это была всего лишь временная тишь перед грядущей бурей. И точно, не успел Луиджи в очередной раз повторить свой вопрос, как львиный рык донесся из туалета и через секунду дверь с треском распахнулась, и на пороге появилась жена, судорожно сжимая побелевшими пальцами изрядный кусок туалетной бумаги. Потрясение ее было столь велико, что она даже не соизволила одеться, и теперь предстала перед мужем частично в чем мать родила. Надо отдать должное Луиджи, даже в этот ответственный миг, он не мог не восторгаться прелестями любимой женщины.

- Вот это корма! – восхищенно, помимо его воли, вырвалось у него. Жена аж взвизгнула.

- Я тебе покажу, корма, скотина безмозглая. Я сижу себе спокойно, никому не мешаю, ответственным делом занимаюсь, а он меня всякой ерундой отвлекает. Твое счастье, что я все-таки успела, а не то быть твоей роже измазанной, сам знаешь чем, – и жена, потрясая мощными ягодицами, величественно прошествовала в спальную.

Что мог на это возразить Луиджи? Каждый, как известно, руководствуется лишь собственными критериями в оценке степени важности, с досады Луиджи даже покраснел. Вот тебе и на, хотел человеку приятное сделать, и на тебе – сделал. Эх, ма, придется подлизываться, и он с грустью добавил: «Это еще куда ни шло, но как видно придется и раскошелиться, а это уже гораздо хуже». Но Луиджи был философом по натуре, а как известно, главный девиз всех философов – никогда не грустить. И поэтому, после пары стопок спиртного и трех четырек затяжек гаванской сигарой, настроение Луиджи снова улучшилось и приобрело тот праздничныи вид, который и должно иметь настроение человека в этот торжественный вечер.

Часы между тем пробили половину десятого, до полуночи оставалось еще целых два с половиной часа. Мысль Луиджи работала с лихорадочной быстротой. Так, время еще есть, надо начинать и начинать немедля. Нельзя же, в конце концов, портить вечер из-эа такой чепухи. Приняв томный и вместе с тем решительный вид, Луиджи на цыпочках отправился в спальную. Дверь оказалось запертой. Луиджи осторожно постучал.

- Вали отсюда, раздался сердитыи голос жены.