Страна овец

Миранда молча раскрыла свою сумочку и вынула из нее лист бумаги — подписанное сегодня утром свидетельство о смерти Георгия Саттара. Александр быстро пробежал его глазами и передал Аристову.

— Вот, ознакомьтесь.

— Что это? — профессор взял документ в руки. Ему понадобилось меньше секунды, чтобы сообразить, что к чему, — ваш отец… я сожалею.

— В связи с данным обстоятельством мы хотели бы ознакомиться с завещанием покойного. Ведь Вы, профессор, были его нотариусом.

— Хорошо, когда?

— Сейчас. Я не случайно попросил Вас прихватить все документы, касающиеся нашей семьи.

— Да, оно у меня с собой, — кивнул Аристов, достав из портфеля большой запечатанный конверт, — вскрывать?

— Разумеется! Свидетельство о смерти перед Вами, кворум есть, — Александр обвел рукой присутствующих, — давайте, вскрывайте!

— Отчего такая спешка? — Аристов взялся за угол конверта, но замешкался, — здесь присутствуют не все прямые наследники, да и одного свидетеля маловато, — он кивнул на Рамиля.

— Профессор, я Вас умоляю! — поморщился Александр, — свидетелей мы найдем, а моя сестра и моя супруга сейчас на отдыхе, и я не хочу им его портить раньше времени. Пусть приезжают к похоронам. А вот мои дела и дела Лиги ждать не могут, вскрывайте!

— Как прикажете, — из разорванного конверта выпали листы бумаги, исписанные убористым почерком Председателя, — я его вам зачту, так положено.

— Будьте любезны! — Александр вернулся на свое место у окна.

— «Я, Саттар Георгий Андреевич, будучи в здравом уме и трезвой памяти…» — монотонно забубнил Аристов, почти уткнувшись в документ носом, словно он читал его не глазами, а при помощи обоняния.

Александр не особо внимательно вслушивался в его бормотание, погруженный в собственные мысли. Оглашение завещания было простой формальностью, но без этого работа Совета Лиги была бы парализована. Председатель должен был объявить, кто будет исполнять его функции до следующих выборов. Георгий Саттар так и не удосужился сделать это при жизни, и Александр ожидал получить ответ из его завещания. Строго говоря, у его отца не было особого выбора, поскольку мужская линия Клана Саттар на данный момент заканчивалась на его сыне, и хоть их взгляды нередко расходились, передавать власть в руки другого клана было бы полным абсурдом. А до предстоящих выборов оставалось еще достаточно времени, чтобы кое-что подправить в закостеневшей структуре Лиги.

Что что-то идет не так, Александр понял, увидев, как его мать вдруг нахмурилась, внимательно прислушиваясь к тому, что говорил Аристов. Он как раз дошел до места, где перечислялось имущество и полномочия, передаваемые в ведение Александра. Не требовалось иметь глубоких познаний в математике, чтобы понять, что получает он совсем не то, на что рассчитывал. Можно было понять, если бы большая часть имущества и ценных бумаг завещалась бы Юлии, поскольку он сам давно уже был полностью экономически независим, но речь шла о его правах в Лиге. И он, Александр Саттар, единственный сын Председателя, получал лишь половину пропорционального права голоса своего отца! Невероятно, немыслимо, но факт!

Костяшки вцепившихся в подоконник пальцев Александра побелели от напряжения в то время, как его лицо пошло красными пятнами. Неужели его разногласия с отцом зашли так далеко?! Когда он прозевал критический момент?! И кому, черт подери, досталось все остальное?!

Теперь Аристову с предельной сосредоточенностью внимали уже все присутствующие. Сам профессор, не способный под влиянием «Мемоблокса» проследить связь даже между отдельными абзацами, не замечал ничего неожиданного и продолжал читать. Закончив очередную страницу, он отложил ее и взял следующий лист.

— «Моему второму сыну, матерью которого является Лидия Солодова, работавшая переводчицей в Министерстве Здравоохранения…» — Александр почувствовал, что у него сводит скулы, губы его матери превратились в узкую щель — уж на ней-то теперь желтая пресса отыграется по полной, — …я завещаю пятьдесят процентов моего пропорционального права голоса в Совете Лиги, а также…»

— Что за бред! — одним прыжком Александр подскочил к Аристову и вырвал бумаги у него из рук. Мелкие округлые буковки, плясавшие у него перед глазами, так и норовили слиться в одно непрерывное и протяжное «о-о-о-о», но, тем не менее, было очевидно, что профессор все зачитал верно, — чушь какая-то!

— Прошу прощения, — подал голос старичок, — но, в соответствии с правилами, я должен зачитать вслух все. Если у Вас возникли какие-то вопросы, то…