Страна овец

Сеансы Психокоррекции требовали определенной подготовки и концентрации, на которые как раз сейчас совершенно не осталось времени. Александр налил себе в стакан воды из стоящей на столе пластиковой бутылки и сделал небольшой глоток. Сложив руки на столе перед собой, он прикрыл глаза и постарался сосредоточиться. Ситуация осложнялась тем, что перед ним находился не обыкновенный человек, а, возможно, весьма ловкий и агрессивный Коновал, да еще с непонятными тараканами в голове. Здесь на первый план выходила задача не столько разобраться с чужими мозгами, сколько не дать оппоненту залезть в свои. Поэтому Александр предпочел не торопиться, несколько долгих минут потратив на возведение в собственном сознании череды защитных барьеров, призванных предотвратить или, на худой конец, замедлить возможное вторжение.

Не открывая глаз, он подал знак Игорю, чтобы тот снял черную повязку с головы арестанта. Освободившись от нее, тот несколько секунд подслеповато щурился, привыкая к яркому свету. Он попытался поднять руку, чтобы потереть слезящиеся глаза, но наручники, приковывавшие запястья к подлокотникам, остановили ее где-то на полпути. Покрутив головой, заключенный осмотрелся, но интерьер комнаты не предлагал ничего, на чем можно было бы задержать взгляд, а стоящий сзади Игорь держался вне поля видимости. Единственным объектом для изучения оставался сидящий на противоположном конце стола Александр Саттар.

— А-а-а, — прохрипел Старший, будто обрадовавшись, — собственной персоной!

Александр ничего не ответил на его приветствие, он просто на мгновение задержал дыхание и открыл глаза.

— Какие мы серьезные… — в глотку его собеседнику словно с размаху вогнали кляп. На какую-то долю секунды все его тело застыло, схваченное мгновенным параличом.

По губам Саттара пробежала еле заметная дрожь. Не говоря ни слова, он медленно стиснул в руке стакан с водой и внезапно изо всех сил хватил его о бетонную стену.

* * *

Резь в глазах началась у меня уже через пятнадцать минут. Вот Вы сами попробуйте, не моргая, таращиться на шесть мониторов одновременно, а я буду постоянно толкать Вас под руку и спрашивать: «ну что там?»

Подавляющее большинство камер давали совершенно ужасную и абсолютно бесполезную для нас картинку. Опознать человека на их общих планах было попросту нереально. Гораздо интереснее оказалось перехватывать сигнал с камер корреспондентов, работающих в самой гуще событий. Беда состояла в том, что они сосредотачивали все свое внимание на прибывавших звездах, оставляя толпу зевак мельтешить где-то на заднем плане.

Но самое увлекательное зрелище поставляла пара камер на кранах. Они порхали над толпой, словно стервятники над степью, выслеживая добычу и камнем бросаясь вниз, едва ее завидев. В то время, пока ковровая дорожка пустовала, камеры висели над ней, время от времени описывая панораму заполненной народом площади, и вот тут-то как раз и можно было хоть кого-то разглядеть. Побочным эффектом являлось то, что от постоянных полетов взад-вперед у меня уже начала кружиться голова, а на особо крутых виражах к горлу даже подкатывала тошнота.

К настоящему моменту VIP-зона заполнилась уже почти полностью, а у нас не появилось ни единой зацепки. Свои места пока еще не успели занять отец и дочь Саттары, но Овод заметил, что Александр почти всегда прибывает последним, чтобы потянуть ожидание.

Одна из камер проводила удаляющуюся к своему месту спину Анны Каданович, чье лицо, то и дело мелькающее на обложках, уже давно набило мне оскомину, и на некоторое время осталась висеть над зрителями. Я тупо таращился на экран, не питая особой надежды кого-либо углядеть, как вдруг мои глаза сами собой широко распахнулись, наткнувшись на знакомое лицо.

— Япет!? — удивленно воскликнул я, — а ты-то что здесь делаешь?

— Кто!? Где!? — Овод прыгнул к монитору, — кого ты там увидел?

— Вот, наш водитель, — я указал на щуплую фигурку за секунду до того, как камера сорвалась с места и полетела над головами навстречу очередной звезде, — он был у Старшего на побегушках, но какого черта он здесь забыл?

— Сейчас попробуем выяснить, — пальцы Овода забегали по клавиатуре, вызывая на экран сохраненную запись, — на этом мероприятии случайных людей не бывает. Так-так, ага, смотри — он?

— Он.

— Смотри внимательно, — изображение поползло на меня, увеличиваясь в размерах. Телекамеры выдавали прекрасную картинку, которую можно было свободно масштабировать, рассматривая мельчайшие детали, — ты абсолютно уверен?