Страна овец

— Ха! Мой отец будет первым, кто удавит меня, узнав, что я согласился на Психокоррекцию.

— И что теперь? Умирать с голоду? Тебя же, в конце концов, никто не заставляет сообщать ему все.

— А с чего эта тема тебя-то так волнует? — устав от ее нападок, я решил перейти в контрнаступление, — твой-то какой здесь интерес?

— Ты не поверишь, — язвительно отозвалась она, — но мне небезразлично, как складывается судьба моего друга.

— Ага! Ты в мечтах уже видела, как я покупаю тебе меха и бриллианты, и катаю тебя на лимузине по модным курортам?

— Прекрати!

— Знаешь что, — теперь завелся уже я, — если тебе так невмоготу, то иди и сама промывай себе мозги! Может тогда тебя куда и возьмут. Будешь потом меня содержать. Хе-хе!

— Уже взяли.

— С ума сойти! И куда?

— В «ЕвроСтил», причем, на очень неплохих условиях. Не так шикарно, как предлагали тебе, конечно, но я не привередливая. Мне ведь еще и учебу брата оплачивать надо.

— Но… но ведь они тоже требуют обязательную Психокоррекцию!

— Да, и у них прямо в главном здании есть очень уютный салон.

— И ты что…

— Да, я сегодня там побывала, — Кира хмыкнула, — что, сильно заметна разница?

— Не-а, — протянул я, — как ты дурой была, так дурой и осталась.

— Сам ты дурак, Олежка, — вздохнула она и повесила трубку.

Чтобы не оставаться в долгу, я швырнул телефон об стену. Задняя крышка отлетела в сторону, и вывалившийся аккумулятор укатился под шкаф. Ну и ладно, по крайней мере, теперь меня никто беспокоить не будет.

Я протянул руку и достал из холодильника очередную запотевшую бутылку.

— Эй, Макс, подожди! — я отыскал рослую худощавую фигуру возле выхода из главного корпуса института, — разговор есть!

Он обернулся и удивленно вскинул брови, завидев меня.

— Привет, Олег. Что стряслось?

— Когда у вас следующий пикет? И где?

— А-а-а, — понимающе кивнул он после недолгого раздумья, — отфутболили?

— Угу.

— Как я тебе и говорил. Насколько больно?

— «Юраско» — угрюмо буркнул я.

— О-о-о! — Макс прищелкнул языком, — высоко же тебе было падать! И теперь ты передумал?

— После такого пинка мне не терпится сказать им пару ласковых в ответ. Могу даже подержать транспарант… или что-нибудь потяжелее.

— Понятно, — он оценивающе окинул меня взглядом, — завтра, в шесть вечера, около салона «Открытое небо» на Бастрыкинской.

— Я приду, — то не было решением разума, принятым после тщательного взвешивания всех за и против и оценки возможных последствий. То был мятеж, эмоциональный протест, способ дать выход пару, накопившемуся у меня внутри.

Макс и его соратники уже давно отравляли жизнь психокорректорским салонам, хотя позже я выяснил, что они досаждали не только им — за определенную мзду было возможно устроить неприятности кому угодно. Разбитые витрины и распуганные клиенты всегда были в цене. Возможно, они действовали по заказу и указке конкурентов, желавших поправить свои дела за счет ухудшения положения других, не знаю. В любом случае, добровольцы, согласные принять участие в их акциях, да еще за бесплатно, только приветствовались.

Поскольку я никогда не делал тайны из своего отношения к Психокоррекции, то очень скоро оказался в «картотеке» Макса как потенциальный волонтер. Он уже пару раз подъезжал ко мне с предложениями, но до сих пор я предпочитал ненавидеть психосалоны заочно. Однако теперь моему терпению пришел конец.

Да, их пикеты почти всегда заканчивались битьем витрин и стычками с полицией, но, похоже, именно это мне сейчас и требовалось…

Первые пятнадцать минут я еще пытался не отставать от остальной толпы, скандирующей заранее разученные речевки типа:

«Все, от плебеев
До важных шишек ―
Вступайте в ряды
Безмозглых Пустышек»!

Или вот такой:

«Свободой своей
Дорожит только трус!
Теперь я — Пустышка,
И этим горжусь»!

Не говоря уже о банальных: «Пустышки — мартышки!» и прочих подобных словесных плевках. Однако вскоре мое нетренированное горло охрипло, и я начал скучать. Моя душа требовала более активного действия. Чтение развернутых над головами транспарантов развлекало меня недолго. На мой взгляд, лучшим из представленных произведений было:

«Труд сделал из обезьяны человека — Психокоррекция сделает из него амебу!»

Вообще-то, пикет, собравшийся перед салоном, насчитывал лишь несколько десятков человек, но грамотное распределение людей по улице и активная генерация шума создавали впечатление, что протестующих собралось гораздо больше. Время акции было подобрано таким образом, чтобы заблокировать в салоне как можно больше клиентов, основной наплыв которых, как правило, приходился на конец рабочего дня, когда люди заходили сюда по дороге с работы. И теперь сквозь стекла закрытых дверей можно было видеть их лица — раздосадованные и немного испуганные.

Я вдруг подумал, что кто-то из них завтра вполне может занять мое место в «Юраско», и клокотавшая внутри злость всколыхнулась с новой силой.