Страна последних рыцарей

Между тем внешне жизнь моя была бурной и разнообразной, а заботы меня не столько обременяли, сколько подогревали. Я познакомился со многими новыми людьми и ежедневно посещал маленький ресторан, принадлежавший одному русскому генералу, который с горьким юмором назвал его «Юспура», что означало примерно то же, что «У последнего гроша». Здесь обслуживали две красивые, изящные блондинки, у которых всегда был повод посмеяться. Они нравились мне обе одновременно.

В этом городе, к морскому берегу которого водой выносило обломки былого великолепия, всплывали иногда и друзья из моей прошлой жизни. Так, я встретил на улице принцессу Л. Она рассказала мне, что живет со своими близкими во дворце бывшего шаха в Бебеке ^{92}, где теперь находится пансионат для эмигрантов. Нам было о чем рассказать друг другу. Принцессу сопровождала голубоглазая, светловолосая женщина. Мне сказали, что это русская актриса, и зовут ее Ксения Александровна К. Я увидел, что она очень красива.

На следующий день я сразу отправился в Бебек на чай и радовался предстоящей встрече и возможности пообщаться со своими знакомыми. По дороге туда в душном переполненном трамвае произошел инцидент: толстый, неприятного вида грек протиснулся через разделяющую занавеску на женскую половину и нагрубил одной из женщин, требуя уступить ему место. Мне захотелось наказать этого парня, и я легко с ним справился. После моего последнего пинка ногой он вышел на улицу, ругаясь, а молодая и довольно красивая турчанка поблагодарила и улыбнулась мне.

Это происшествие подняло мне настроение, и я явился во дворец бывшего шаха сияющий, возбужденный и самоуверенный. Там меня встретили старые друзья и знакомые. Мы говорили о прошедших прекрасных временах и о тяжелых переживаниях, связанных с бегством, но казалось, что ужасы и тревоги растворились в гармонии этих часов. Я чувствовал себя очень счастливым и при этом оставался настолько бдительным, чтобы только изредка бросать свой взгляд на белокурую женщину, которая сегодня выглядела еще лучше, чем вчера.

С этого дня я часто встречался с моими друзьями и Ксенией Александровной. Однажды во время праздничного вечера она неожиданно оказалась за столом напротив меня, и я впервые увидел ее руки и плечи. На ней было прекрасное платье, неописуемое и блестящее, оно окутывало ее розовым облаком. Это была типичная русская красавица: яркая, с полными губами и капризным носом. Она казалась веселой и приветливой, но одновременно властной и твердой, чего я раньше за женщинами не замечал. В противоположность светлому облику голос у нее был глухой, и он смутил меня, когда она обратилась ко мне. Она была похожа на королеву амазонок, которые кода-то жили в наших горах и о которых предания рассказывали удивительные вещи. Вероятно, ей, как и им, было все дозволено. Я все чаще смотрел в ее сторону, каждый раз, как поднимал бокал.

Когда порядок за столом стал нарушаться, и хозяин дома на некоторое время встал со своего места рядом с Ксенией, чтобы поговорить с сидящими на другом конце стола, она подсела ко мне и выпила за мое здоровье. Я все еще пытался сопротивляться ее взгляду. Праздник близился к концу, мы уже не замечали остальных, мы были одни, она смотрела на меня, не улыбаясь и опустив веки. Отзвучали последние тосты, и я вскочил, чтобы произнести хвалу женщинам. Я бы лопнул, если бы мне этого не разрешили. Затем подошел хозяин дома и хотел отвести Ксению в сторону, чтобы поговорить с нею. Улыбнувшись, она отказалась и собралась уходить.

Ксения взяла мою руку, и мы быстро и молча спустились к берегу. Там мы сели в одну из стоявших в ожидании лодок и долго, очень долго скользили по темной шелковой глади Босфора, в котором отражался растущий серп луны. Крупная бирюза на ее пальце, которая днем казалась нежной и бледной, как рука, которую она украшала, начала светиться и гореть, как будто и она глубоко внутри зачала от ночи новую жизнь. Мы говорили медленно, наши слова, как тяжелые капли, были наполнены тайным смыслом. Лодочник пел. Время приходило и уходило. Мы причалили у шахского розария и начали подниматься ко дворцу, где жила Ксения, но густые заросли мешали нам идти, а кусты и ветки задерживали нас. Было очень душно, тысячи цветов раскрыли свои чашечки, но духи Ксении заглушали все запахи. Лягушки квакали, кузнечики стрекотали, отовсюду слышались слабые незнакомые звуки. У ночи было много голосов, но не было глаз. Над нашими головами в кустах жасмина пел соловей, под ногами была мягкая и влажная трава. И тут крупный чертополох, такой же как у нас на родине, больно уколол меня в правую ладонь. Я посмеялся над запоздалым предостережением.

Когда я на рассвете уходил от Ксении, казалось, что прошли годы. Дорога домой была длинной, но я, усталый и торжествующий, пробежал ее как слепой и чувствовал с тихим ужасом, что превратился в какое-то инородное существо, от которого я избавился лишь уснув в своей привычной кровати мертвым сном.