Страна потерянных вещей. Книга 2

– Забавно, – вмешалась Эванора. – Как раз сегодня утром я нашла возле своего дома яблочный пирог.

Воцарилось неловкое молчание, пока все остальные в комнате ждали, когда же кто-нибудь заговорит.

– О, – произнесла Эванора. На миг она выглядела удрученной, прежде чем это выражение у нее на лице сменилось яростью. – Ах ты мелкая…

Урсула быстро вмешалась:

– Запомни, Эванора: ругаться нехорошо.

– Быть злым по отношению к кому-то тоже нехорошо, – заметила Церера.

– Я оставила пирог, – подчеркнула Белладонна. – И кого вообще интересует твое мнение?

– Мне не нужно ждать, пока меня спросят, – парировала Церера, – и уж точно не от тебя.

– Знаешь, а у тебя смешная одежонка, – сообщила ей Белладонна.

– Знаешь, а у тебя смешное лицо.

– Это у твоей мамы смешное лицо!

– А у твоей мамы лицо не смешное, а просто унылое, – сказала Церера. – Потому что она твоя мама.

Белладонна протянула к Церере обе руки, и на кончиках ее пальцев сердито засверкали голубые молнии.

– Прекрати! – прикрикнула на нее Урсула. – Мы здесь для того, чтобы помогать друг другу, а не пускать в ход заклинания! Помните, что это пространство свободно от зла.

– Она первая начала, – сказала Церера.

– Нет, – возразила Белладонна, – это ты все это начала, просто родившись.

– Вот как? – Церера делано откинувшись на своем стуле, как будто ее ударили ножом в сердце. – Это так обидно, что я ща прямо-таки разрыдаюсь… Хнык-хнык, Гнилодонна сказала мне гадость!

– Вообще-то, – объявила та, совершенно не уловив смысла оскорбления, – меня зовут Белладонна. Типа, ты даже не можешь правильно произнести мое имя!

– Вроде же была Календула? – отозвалась Церера.

– Я могу превратить тебя в жабу.

– А что, ты всегда хотела сестру-близнеца?

Лицо Белладонны приобрело интересный красный оттенок, как у вулкана на грани извержения.

– Возьми свои слова обратно! – прошипела она.

– Прости, – сказала Церера. – Беру свои слова назад… Календула.

– Белладонна!

– Или Луковица, – предложила Эванора. – Или даже Луковая Календула.

Она опять хохотнула в своей обычной манере. Эванора и вправду превратила кудахтанье в настоящее искусство.

– Не лезь куда не надо, бабуля, – отрезала Белладонна. – Это касается только меня и новенькой.

– Не называй меня «бабулей»… – отозвалась Эванора. Голос у нее был очень спокоен – тем спокойствием, которое скрывает неминуемую бурю. – Если б я была твоей бабушкой, то давно отреклась бы от тебя.

– Хорошо сказано, Эванора, – вмешалась Церера. – Поделитесь с ней умом-разумом. У вас его явно хватает, а вот ей конкретно недостает.

– Ща я с тобой разберусь! – прошипела Белладонна.

– Ты не улучшаешь ситуацию, – предупредила Урсула Цереру. – Я бы очень хотела, чтобы ты…

Белладонна сунулась лицом прямо под нос Эваноре.

– Ты мне не нравишься, – процедила она, – и вообще никому не нравишься, даже своей кошке! Она мне сама так сказала. Это кошка, и даже от нее не так сильно несет кошками, как от тебя! Не знаю, зачем ты вообще ходишь на эти дурацкие собрания. Думаю, ты просто несчастна и одинока. Ты не смогла бы быть по-настоящему злой, даже если б…

В этот момент полыхнул ослепительный белый свет – не только из обоих рукавов Эваноры, но и из ее глаз, ушей, рта и ноздрей, сопровождаемый самым громким треском на сегодняшний день – и самым громким кудахтаньем. Сияние оказалось настолько свирепо ярким, что перед глазами у Цереры заплясали разноцветные пятна, даже когда облако ядовитого дыма заволокло половину комнаты. Откуда-то из него до нее донесся кашель Урсулы и ее козы.

Потребовалось некоторое время, чтобы дым рассеялся. Когда это произошло, Церера увидела, что кресло Белладонны теперь пустует – ну, или почти пустует. На обгоревшей подушке лежало нечто похожее на печеную картофелину, которую слишком долго держали в духовке. Все в ужасе уставились туда, за исключением Эваноры, которая произнесла:

– Меня зовут Эванора, и прошло, – она посмотрела на песочные часы, – две песчинки с момента моего последнего злодеяния…

* * *

Церера стояла снаружи дома рядом с Ровеной. Внутри продолжались попытки убрать со стула то, что осталось от Белладонны, поскольку это намертво к нему прилипло. Ровена протянула Церере кусок сыра, ломоть хлеба и одну булочку с глазурью, завернутую в чистый носовой платок.

– Думаю, тебе лучше идти своей дорогой, – сказала Ровена. – И советую подумать о том, чтобы найти другую группу поддержки. Урсула очень раздражена, а мы ведь не хотим спровоцировать еще один акт злодеяния, точно?

– Мне некуда идти, – произнесла Церера. – Я заблудилась.

– Тогда ты с таким же успехом можешь заблудиться где-нибудь подальше отсюда, – ответила Ровена, – и хуже тебе от этого не станет.

Что и положило конец дискуссии. Откусив кусок сыра, Церера вернулась в лес.

XVII CRIONACH (гэльск.) Гнилое дерево