Страна потерянных вещей. Книга 2

– Я не ребенок, – сказала Церера, и уверенность, с которой она это произнесла, заставила Калио вновь подвергнуть ее оценке. Эти черные глаза на миг исчезли, когда она моргнула. А когда появились снова, дриада (или дриады, как же это существо правильно обозвать?) успела придвинуться ближе – так близко, что Церера ощутила запах ее дыхания, похожий на аромат влажной свежевскопанной земли.

– А разве сейчас это не так? – спросила Калио. – Если не ребенок, то кто же тогда?

Но Церера не ответила. Она и так сказала уже слишком много, а тем временем Калио принялась кружить вокруг нее, так что Церере тоже пришлось крутиться на месте, чтобы держать ее в поле зрения.

– Мы думаем, что тебе следует пойти с нами, – сказала Калио. – Мы можем защитить тебя.

– Пойти куда? – спросила Церера, хотя у нее не было намерения куда-либо идти с этой или этими Калио. Она хотела, чтобы дриада продолжала говорить, поскольку, когда та замолчит, явно начнутся неприятности.

– В наш дом. Это недалеко. Там темно и прохладно. И ничто и никто тебя там не найдет.

«О, надо же! – подумала Церера. – Если я пойду с тобой, то, чую, меня уже больше никто никогда не найдет».

– Я останусь тут, спасибо. Что-нибудь да подвернется. Обычно так и бывает.

Еще один взмах невидимых век, еще одно исчезновение этих темных глаз, и Калио вдруг оказалась у самого левого уха Цереры.

– Мы не можем позволить тебе остаться здесь, – сказала она. – Это было бы неправильно.

Церера отступила на шаг.

– Неправильно для кого? – спросила она.

Но Калио уже устала что-то доказывать – схватила Цереру за левую руку, вцепившись в нее пониже локтя, и хватка у нее оказалась жесткой и болезненной, как будто пальцы существа были затянуты в колючую шипастую перчатку. Острая шпора на запястье у Калио пронзила предплечье Цереры, вызвав онемение, и отсутствие чувствительности быстро распространилось к плечу. Церера узнала это чувство – десять лет назад ей удалили два зуба мудрости под общим наркозом, и она до сих пор могла вызвать в памяти, как игла анестезиолога вошла ей в руку, вид вдавливаемого в шприц поршня и то ощущение, с которым наркотик проник через кровоток в мозг, после чего мир погрузился во тьму. Калио, подобно пауку, напавшему на муху, делала Цереру беспомощной, чтобы без помех утащить ее в свое логово – куда-то все ниже и ниже, в это прохладное, темное место, которое и придавало ее дыханию этот земляной аромат.

Только вот Калио допустила одну серьезную ошибку – она вывела из строя не ту руку.

Собрав последние силы, Церера размахнулась и сильно шмякнула ее камнем по голове сбоку. Калио отшатнулась, выпустив руку Цереры, и она ударила ее еще раз – на сей раз скользящим ударом, поскольку зрение у нее уже затуманивалось и она из последних сил пыталась устоять на ногах. Но прежде чем забвение поглотило ее, Церера увидела Калио в ее истинном обличье. Сила удара, должно быть, повредила камуфляжный механизм дриады – ту часть ее хитроумного мозга, которая позволяла таким существам сливаться с окружающей средой. Церера увидела обнаженную фигуру с зеленовато-коричневой кожей; изогнутые ногти на удлиненных пальцах рук и ног, чтобы удобней было хвататься и карабкаться; длинное худое личико с маленькими заостренными ушами и двумя узкими прорезями вместо носа, печальные черные глаза наверху и полный рот мелких тупых зубов. Из вмятины в виске у Калио стал вытекать какой-то густой, как мед, сок, и Церера подумала, что наверняка проломила ей череп.

«Отлично, – смутно подумала она, когда перед глазами окончательно сгустилась тьма. – По крайней мере, я ранила тебя. Надеюсь, настолько сильно ранила, что ты…»

XVIII FRITH (староангл.) Безопасность, защищенность

Церера открыла глаза. Все тело у нее ломило, а во рту стоял неприятный привкус, словно от подгнивших фруктов или прокисшего вина. Вокруг было сумрачно, а не совсем уж темно, и тепло, а не холодно – либо Калио соврала насчет своего логова, либо это было не ее рук дело.

Церера лежала на длинной узкой кровати, укрытая звериными шкурами и одеялами, дарящими блаженное тепло. Слева от нее горел очаг, и пламя его добавляло свой свет к трем лампам, освещая полки с кувшинами, разномастную кухонную утварь, составленную возле каменной чаши, отдаленно напоминающей кухонную раковину, корзины с фруктами и овощами, некоторые из которых были все еще перепачканы землей, – а также всякое оружие, включая лук, колчан со стрелами, меч и самый большой топор, который Церера когда-либо видела. Она не подала виду, что проснулась, но постаралась как можно лучше изучить обстановку, не поворачивая головы. Вроде она была одна, хотя…

– Как ты себя чувствуешь?

Этот вопрос донесся из густой тени в дальнем конце комнаты. Голос был не Калио, что принесло облегчение, хотя его обладателем, по-видимому, был тот человек, которому принадлежал топор, предназначенный для того, чтобы рубить очень большие деревья – а может, и головы, независимо от размера.