Страна призраков

Трубку мгновенно сняли.

– Рег? Это Холлис. Я в Лос-Анджелесе. Вы сейчас на кухне?

– Анжелина кормит Уилли. – Это их годовалый младенец. Анжелина (в девичестве Райан) – жена Инчмэйла, аргентинка, чей дед служил рулевым на рио Парана. Будущие супруги познакомились, когда работали вместе не то на «Dazed & Confused»[27], не то на кого-то еще; Холлис не очень-то разбиралась в лондонских журналах. Зато Анжелина знала о них так много, что и представить нельзя. – Как жизнь?

– Сложновато, – признала Холлис. – А вы как?

– Понемножку. Не сказать, чтобы плохо. Здесь, я даже не знаю, все кругом – по старинке. Одна только сажа и копоть. Похоже на то, каким был раньше Лондон. Ну или Нью-Йорк.

– Можешь кое-что спросить у жены?

– Дать ей трубку?

– Нет, пусть кормит Уилли. Спроси, что она слышала, если слышала вообще, про новый журнал под названием «Нод».

– «Нод»?

– Вроде бы они косят под «Вайред», но никогда не призна́ются. А капиталы, думаю, бельгийские.

– Тебя позвали на интервью?

– Нет, предложили работу. Сейчас я у них на договоре, в командировке. Просто подумала, вдруг Анжеле что-нибудь известно.

– Погоди, – сказал Рег. – Я положу телефон. А то он на стенке висит, на проводе...

Трубка стукнула о твердую поверхность. Холлис тоже опустила свой сотовый и прислушалась к дорожному шуму на Сансет. Неясно, куда подевался робот Одиль, но в комнате было тихо.

В Буэнос-Айресе Инчмэйл снова взял трубку.

– Бигенд, – только и произнес он.

С бульвара донеслись визг тормозов, удар и звон стекла.

– Прости, не поняла.

– Бигенд. Ну, «биг» плюс «энд». Рекламный магнат.

Снаружи запела автомобильная сигнализация.

– Тот, который женат на Найджелле?

– Да нет же, того звали Саатчи[28]. А это Хьюберт Бигенд. – Рег повторил по буквам. – Он бельгиец. Агентство называется «Синий муравей».

– И что?

– Анжи говорит, если твой «Нод» и правда журнал, то это проект Бигенда. В Лондоне у него еще несколько маленьких фирм. Вспомнил: у жены, пока она работала в журнале, с ними были кое-какие дела. Что-то неприятное.

Сигнализация замолчала, зато раздался вой сирены.

– Что за шум? – спросил Инчмэйл.

– Авария на Сансет. Я в отеле «Мондриан».

– У них до сих пор не берут на работу посыльных без специалиста по кастингу?

– По-моему, да.

– Платит-то Бигенд?

– Еще бы, – ответила Холлис.

Где-то поблизости завизжали тормоза, вопли сирены достигли высшей точки и стихли.

– Значит, не так уж все и скверно.

– Пожалуй, – поддакнула собеседница. – Не так.

«Разве?»

– А мы по тебе скучаем. Звонила бы нам почаще.

– Хорошо, Рег, буду. Спасибо тебе. И Анжелине тоже.

– Ну, до свидания.

– Ладно, пока, – сказала она и повесила трубку.

Приближалась другая сирена – должно быть, карета «скорой помощи». Холлис решила не подходить к окну. Судя по звукам, ничего ужасного не произошло, а все же смотреть на чужие беды совсем не хотелось.

Она нащупала в темноте квадратный блок белой бумаги с тиснением, взяла безупречно отточенный карандаш с символикой отеля и записала большими печатными буквами: «БИГЕНД».

Надо будет поискать в «Гугле».

8 Мороз по коже

Альберто пришлось объясняться с охраной «Virgin» по поводу шлема и лэптопа. Обходительные служаки в униформах явно ни сном ни духом не смыслили в локативном искусстве. Положа руку на сердце: наблюдавшая за ним Холлис пока что не слишком их в этом опередила.

Корралес хотел показать ей на Вандерленд-авеню представление, посвященное Джиму Моррисону, но бывшей певице почему-то не хотелось прыгать от радости. Пусть даже автор сумеет избежать легендарного бесстыдства «Короля Ящерицы» и сосредоточится, скажем, на сладкогласых партиях Рэя Манзарека – Холлис не улыбалась перспектива писать о невидимом виртуальном монументе в честь группы «Doors» и любого из ее участников. Хотя, как несколько раз указывал Инчмэйл, будучи вместе, Манзарек и Кригер творили чудеса, отыгрываясь за пьяные художества большого парня.

Дыша вечерним углеводородом здесь, на углу Кресент-Хайтс и Сансет, наблюдая, как Альберто доказывает ее, Холлис Генри, право осмотреть виртуальное представление под названием «сердечный приступ Скотта Фицджеральда», она вдруг ощутила нисшедшую свыше отстраненность, в сердце наступил некий период затишья – возможно, это из-за новой стрижки, которую, к вящей радости постоялицы «Мондриан», виртуозно исполнил молодой, обаятельный и весьма одаренный стилист.