Страна счастливых (сборник)

— Господи боже… Матерь пречестная богородица…

— Чего вы бабушка?

— Да ведь из-за меня… Из-за меня все это… Я виновата… Я, старая карга, чуть было не уморила тебя… Прости ты меня, Юрочка..

— Не сержусь я на вас, — вздохнул Юрка, а вот ни на столечко не сержусь! и, посмотрев в потолок, добавил.

— Мне даже жалко вас… Вы, вот целый год, вместо своего бога — Кузьме Крючкову молились… Вы его уберите, бабушка… Уж так и быть — молитесь по своему… Мне безразлично…

Бабушка вздохнула и заплакала.

— Господи, опять бредит…

На этот раз бабушка ошиблась, а Юрка не, имея силы разубеждать ее, повернулся лицом к стене и заснул крепким сном выздоравливающего.

Радио-инженер

Взрослых людей Гришка не особенно крепко любит, считая их фигурантами и кривляками, способными лишь на то, чтобы воображать о себе.

Все они смотрят на Гришку свысока, с оскорбительным высокомерием и разговаривают с ним чрезвычайно редко, а если уж и начнут говорить, то похоже, будто они одолжение делают своими невыносимо глупыми беседами, а некоторые еще противно сюсюкать начинают при этом:

— Ты холосый мальсик? Да? Лузье хоцис?

Фу, как они надоели Гришке.

— И для чего только живут на земле эти взрослые? — размышлял Гришка, вставляя в нос для устойчивости указательный палец, — курят, хохочут, за обедом много едят и много выпивают пива, а иногда пьют и еще что-то, чего Гришка (по независящим от него обстоятельствам) никак еще не мог попробовать.

Но больше всех Гришка презирает дядю Сашу, которого называют почему-то женихом.

Что такое жених, Гришка еще не знает, но он твердо уверен в глупости этого слова.

Жених?

— Ха, как глупо!

Этот дядя Саша, несмотря на свой высокий рост и наличие огромной бороды, только то и делает, что целуется с Гришкиной старшей сестрой, точно у него нет другого занятия — более интересного и полезного для общества.

— Подумаешь, как это остроумно… Целоваться?!

И с кем? С его старшей сестрой, — ужасной мещанкой и отсталой женщиной, пудрящей себе по пять раз в день нос и шею.

Правда, Гришка не очень редко забирался к ней в комнату для уничтожения пудры, но за такие вещи она щиплется до синяков и выкручивает до боли честные пионерские уши.

Пришлось махнуть на пудру рукой и ограничиваться лишь подсыпанием в нее толченого стекла и муки.

Одно время Гришка засел за солидный и научный труд, думая написать популярным языком небольшую брошюру на тему:

— Как взрослый в кратчайший срок может сделаться сознательным пионером, но с первых же шагов писательской деятельности ему пришлось столкнуться с непреодолимым препятствием: он никак не мог написать «Кратчайший», получалось что угодно, но только не нужное слово.

По вопросу о несерьезности и легкомыслии старшего поколения он чаще всего отводил душу с младшей сестренкой — Линей, с особой вполне серьезной и солидной, имеющей — по мнению матери — уже около шести лет от роду.

— Ах, как они меня раздражают! — вздыхал Гришка, жалуясь Лини на свою жизнь, усыпанную тернием — пойми, этот толстый тип Брусков садится вчера передо мною на корточки и сюсюкает… Знаешь, как они могут глупо проделывать это?

— И не говори! — вздыхает Лини.

— Ты — говорит — хоцис цикаладку полусить? Это мне-то? Пионеру с 1926 года?

— Ты его осадил, конечно? — посмотрела на него вопросительно Лини.

— О, можешь не сомневаться!.. Я вытащил из кармана ключ от нашей библиотечки, сунул ему под нос и, передразнивая его, спросил сысюкая так же, как он:

— А вы мозет клюциком поиглаетесь пока?

— Ну, и что же он? — подняла вопросительно брови Лини.

Гришка передернул досадливо плечами:

— Как ты наивна? Конечно, он не понял!

* * *

Вечером Гришка брал Лини за руки и говорил:

— Знаешь, что?.. Идем побродим, отдохнем немного от болтовни старших!

— Хорошо — соглашалась Лини — мне, пожалуй, тоже необходимо проветриться… Сегодня у меня ужасно болит голова от их дурацких споров!

Они быстро одевались и незаметно ускользали из поля зрения больших, оставляя иногда короткую записочку:

«Придем вечером».

В этих двух словах Гришка ухитрялся сделать восемь ошибок, что его, — впрочем, — ничуть не смущало.

* * *

На улицах жизнь казалась Гришке несравненно интереснее, чем дома.

Здесь можно было постоять у витрины «Юный Ленинец» и поделиться своими соображениями, что он — Гришка — намерен приобрести в недалеком будущем и что могла бы купить себе Лини.

— Как ты думаешь, Лини, этот барабан прочный?

Лини задумывалась и после некоторого размышления отвечала:

— Мне думается, он прочный! Ты хочешь купить его?

— Гм… как сказать? Конечно, я приобрету его, но только — не теперь… После когда-нибудь!

А когда в улицы скатывались с крыш темно-синие сумерки, они шли на площадь к ВУЦИКу послушать последние радио-новости и усладить слух свой радио-концертом.

Мощный громкоговоритель выбрасывал с силою в толпы стоящих людей политические новости, говорил с хрипом о последних событиях в Европе, случившихся час тому назад, после чего начинался радио-концерт.